По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там... (СИ)

Но, как ни странно, у него всё получилось. Хотя радоваться было ещё рано, но и мысль о том, что его — не только здоровенного, но и полностью здорового мужика собираются кормить, как немощного старика, пока ещё не задевала определённых в мозгу зон, которые отвечали за раздражительность и ярость. Вопрос ещё заключался в том, сумеет ли он удержать во рту ловко всунутую Изабель кашу, уже остывшую, но не то чтоб сильно холодную. Но каша удержалась. Вернее, сработал врождённый рефлекс, за который отвечал по большей части мозг, а не воля самого Вударда. Разве что жевать и глотать оказалось так же сложно, как и удерживать в голове определённые мысли, а взгляд — на одной конкретной точке. А ещё точнее, долго. Никогда ещё так долго он не прожёвывал грёбаную ложку каши, одновременно пытаясь подключить сглатывающий эффект.

— Вы просто отличный молодец, мистер Вудард. Хотите запить?

Он опять моргнул, как будто ему и самому было интересно наблюдать за данным квестом, пока ещё не имея никакого представления, куда же он его приведёт в ближайшем будущем.

Изабель временно оставила на столешницу тележки миску с кашей и подхватила оттуда длинный пластиковый стакан с крышкой, из которой торчала белая трубочка питьевой соломинки.

— Это чай с небольшим добавлением сахара. — кофе (и, в особенности, чистый и крепкий) местным пациентам тут определённо противопоказан.

Соломинка ловко скользнула меж губ Кеннета. И с этой задачей он тоже справился почти на ура, хотя в какой-то момент и хотелось закрыть глаза, чтобы всего этого не видеть и не осознавать… А ещё лучше, не записывать на чистую плёнку своей памяти, которую почему-то совершенно не хотелось расходовать на подобные воспоминания. О таких вещах не рассказывают в семейном кругу в рождественские вечера своим внукам, слушающим тебя с восхищённо открытыми ртами.

«Хотите услышать, как вашего дедушку по молодости заперли в психушку и кормили там с ложечки?»

А ты и вправду уверен, что у тебя будет такая возможность в будущем — иметь собственную семью?

Кен сглотнул, чуть переусердствовав. Очередная обильная порция влаги подступила к его глазам. Но ему удалось отключить именно этот долбанный рефлекс. Потому что он не мог себе позволить расслабиться до такой степени, чтобы из него полезли все имеющиеся с рождения и приобретённые при жизни формы слабостей. И тем более сейчас, когда ему требовались все оставшиеся силы для скорейшего восстановления себя прежнего. Поэтому и приходилось терпеть и давать себя кормить. А потом жевать, глотать, тянуть через соломинку сильно разбавленный водой чай и снова жевать, буквально ощущая, как от непомерного усердия на его висках и лбу над левым глазом вздуваются вены и проступают капельки холодного пота. Да и челюсти с желваками уже тянут от непосильного напряжения.

Но, кажется, с каждой новой ложкой становилось полегче. Вернее, силы, хотя и не быстро, но возвращались. И оно понятно, ведь чем больше ты двигаешься и тем самым разгоняешь в крови адреналин, тем быстрее он выгоняет оттуда любую закачанную в тебя дрянь.

Хочешь выжить — не останавливайся! Никогда не останавливайся!

И всё равно, казалось, прошла целая вечность, пока он не съел половину этого грёбаного завтрака и не допил почти весь чай из пластикового стаканчика. Вечность, которую он мечтал теперь стереть из своей памяти, как кто-то стёр все недостающие воспоминания до его последнего пробуждения.

— А теперь ваши таблетки. Мистер Вудард. Их надо принять во время еды.

Ну, разве он мог отказать этой милой женщине, которой столь благодетельный Николас Хардинг разрешил работать в своей клинике за достойную оплату? Интересно, как сильно она ненавидит то, чем ей приходится здесь заниматься? Хотя она ведь католичка, а подобные вещи должны быть у них буквально в крови.

Кен проглотил кое-как и таблетки. Несмотря на то, что сил у него к этому времени ощутимо прибавилось. Правда, на долго ли? Оставалось только надеяться на то, что эти таблетки действовали не настолько убойно, как те препараты, которыми Хардинг его обкалывал со вчерашнего вечера.

Первое утро в его клинике прошло не столь трэшево, как первая ночь. Можно себя даже с этим поздравить. Кен справился. И даже выжил. И даже не возненавидел себя за то, что ему приходилось тут делать. Возможно, когда-нибудь ему удастся всё это забыть или списать на кошмарный сон-видение. Пусть по ощущениям ему и кажется, будто его мозги где-то на треть свернули набекрень, но он точно знает, что это воздействие убойных транквилизаторов. Он не псих. И никогда им здесь не станет. Что бы Хардинг там не говорил и не пытался с ним сделать. У него ничего не получится. Ни у него, ни у его длинноволосого двойника из Остиума.

_________________________________

*1 фут — 30 см, 1 фунт — 453г

3.14