По ту сторону жизни

«О Аллах, уже прошла минута! — взглянув на часы, пришёл в ужас Азат. — Надо как-то спасать этого „красавца“, чтобы вместе с ним в ящик не сыграть! Чего же стоят и прячут глаза эти дегенераты? Ну конечно, они понимают, что за смерть подопытного не понесут никакого наказания! Они знают, что пострадаю только я! А может быть, именно поэтому обязанности руководить экспериментом Мартин возложил на меня?!»

И тут случилось неожиданное. В лабораторию вдруг заглянул Дмитрий Шмелёв, который не участвовал в эксперименте. И это оказалось как раз кстати!

— Дима, зайди! — взвизгнул Азат истерично, и внутри у него зажглась слабенькая искорка надежды. Он с беспомощным видом вытянул руку в сторону операционного стола, на котором лежал мёртвый лётчик, и простонал: — Выручай, Димочка? Спаси его!

Шмелёв сразу понял, в чём дело. Не мешкая ни секунды, он стремительно приблизился к столу, и его беглого профессионального взгляда было достаточно, чтобы определить ситуацию.

— Как давно он мёртв? — спросил Дмитрий у вставшего рядом Мавлюдова.

— Уже три минуты, — взглянув на часы, простонал Азат. — Он… он…

— Всё понятно, — сказал Дмитрий и протянул руку: — Скальпель подай!

— Чего? — не понял Азат.

— Отойди, — оттолкнул его локтем Шмелёв и сам схватил со столика острый, как бритва, скальпель.

Одним точным разрезом он вскрыл умершему грудь и, бросив скальпель на пол, взял пальцами остановившееся сердце. Быстро и уверенно он принялся массировать его, заставляя механически сокращаться. Присутствующие в лаборатории сотрудники вдруг сбросили с себя оцепенение и «вспомнили», что они тоже врачи. Они поспешили к Шмелёву на помощь и приступили к внутриартериальному переливанию крови. Но сердце всё ещё бездействовало…

Дмитрий прилагал титанические усилия, чтобы вернуть умершего к жизни. Ни на секунду не останавливаясь, он энергично массировал сердце, не давая возможности наступить общему параличу. Обступившие стол сотрудники, затаив дыхание, ждали финала.

У Дмитрия уже онемели от усталости пальцы, но он не останавливался и упорно массировал остановившийся орган. И случилось чудо! Вопреки мрачным прогнозам сотрудников, которые, перешёптываясь, уже констатировали факт смерти лётчика, его сердце вдруг ожило и забилось. Дмитрий сам зашил ему грудь, а когда пациента унесли в лазарет, он вышел из лаборатории. Азат поспешил за ним следом.

— Спасибо! Спасибо! — говорил он, сияя от счастья. — Ты явился как раз вовремя! Ты спас мне жизнь!

— Кому? Вам? — опешил Дмитрий. — А мне показалось, что я спас жизнь немецкому лётчику.

— Да, и ему, и мне! — захлёбываясь от радости, заверил его Азат. — Если бы он вдруг не выжил, то казнили бы и меня! Ты мой спаситель, ты это понял?

— Начинаю понимать, — мрачно усмехнулся Дмитрий. — Но радость ваша, весьма возможно, преждевременна. Да, я вернул немца к жизни, но это не значит, что он минут через пять снова не умрёт. Вижу, коллеги не очень-то дорожат жизнью своего соотечественника!

— Теперь, если он даже и подохнет, мне наплевать, — расплылся Азат отвратительной улыбкой. — Главное, что этот немчура выжил после эксперимента, которым руководил я! А теперь ответственность за его жизнь сама собой переложилась на остальных сотрудников, вот они пускай и пекутся о нём!

— Что ж, я рад, что избавил вас от наказания за неудачный опыт, — поморщился Дмитрий, собираясь уходить. — Боюсь, что следующий…

— Ну нет, следующего не будет! — усмехнулся Азат и тут же поправился. — Нет, я не так выразился. Опыты конечно же будут продолжены, но… Без моего участия!

* * *

О случившемся Боммеру доложили сразу, как только он вошёл в лабораторию. Ему рассказали во всех подробностях, что случилось, и как русский хирург Шмелёв совершил чудо, прибегнув к прямому массажу сердца.

— Где он? — спросил Мартин, хмуро глядя на сотрудников.

— Ушёл вместе с доктором Мавлюдовым, — ответили они, тревожно переглядываясь.

— Я не о них, а о лётчике, — поправился Мартин.

— Его перенесли в лазарет, — ответили сотрудники. — Теперь другие специалисты борются за его жизнь!

Мартин стремительно шёл по коридору. Он был озабочен, даже напуган. Вихрем ворвавшись в лазарет, он напугал дежурного врача.

— Как он, жив?

— Жив, но… — врач замялся. — Он может умереть в любую минуту.

Мартин посмотрел на часы.

— Какие принимаются меры к его выздоровлению? — спросил он.

Врач перечислил, какие меры приняты, но… Пациент по-прежнему между жизнью и смертью.

— Уже никакое чудо не спасёт его, — добавил он в конце. — Мне вообще непонятно, как он ещё жив.

— Ничего, ничего, — прошептал задумчиво Мартин. — Вид у него плачевный, но… Я, собственно, ожидал худшего.

Врач удивлённо приподнял брови.

— Идите, занимайтесь своими делами, — распорядился Мартин, глянув на него. — Спасибо вам! А мне надо собраться с мыслями.

Оставшись наедине с пациентом, он достал из кармана пузырёк с коричневой жидкостью, выдернул пробку и поднёс горлышко к губам лётчика.

Через десять минут тот открыл глаза и, увидев Боммера, хотел приподняться, но голова бессильно упала на подушку. Из его глаз потекли слёзы. Мартин проверил пульс: сердце билось учащённо.