По уши в земле

Но развлекаться было некогда. Мучившая меня жажда вновь напомнила о себе, и прежде всего нужно было решить эту проблему. Тогда я взял ведро и стал опускать его вниз, держась руками за цепь, пока оно не достигло воды. Дождавшись, когда оно утонет, я потащил его обратно, только уже наполненным до краёв. Это оказалось весьма непростой задачей, поскольку цепь больно впивалась в руки от тяжести поднимаемого груза. И тут я посмотрел на толстое бревно с железной ручкой, с которого разматывалась цепь, когда я опускал ведро в колодец. Не так же просто оно здесь находится. Немного подумав, я начал поворачивать ручку, и с радостью отметил, что цепь наматывается на бревно, а ведро поднимается. Вскоре я взял его в руки, утолил жажду, а после перелил воду в одно из моих вёдер, стараясь делать это как можно аккуратнее, чтобы наполнить его до краёв. Затем я повторил процедуру и наполнил второе ведро. Теперь можно было возвращаться назад.

Но только неудача ждала меня ещё до того, как я отошёл от колодца. Я присел, поместил плоскую палку на свои плечи, а когда начал подниматься, вёдра сильно раскачались, и много воды пролилось на землю. Пришлось снова воспользоваться колодцем, но и на этот раз попытка встать на ноги, не пролив при этом ни капли, не увенчалась успехом. И только лишь раза с десятого у меня, наконец, вышло подняться плавно и не расплескать воду. Я немного постоял и осторожно направился к лестнице.

Только если я думал, что у меня всё получается, то сильно заблуждался на этот счёт. Едва я встал на ступеньки и начал подниматься, вода опять расплескалась. Я вернулся к колодцу, наполнил вёдра, и снова пошёл штурмовать высокую лестницу. Несмотря на то, что немного воды всё равно выливалось, я решил продолжить подъём, и минут через пятнадцать добрался-таки до вершины. Как оказалось, зря.

– Вёдра не полные, – сказал Лао Дунмэй, терпеливо ожидавший меня всё это время. – Иди обратно.

– Но я совсем немного пролил, – возразил я ему.

– Иди обратно, – нахмурился учитель. – Или уходи навсегда.

Делать было нечего. Покидать стены монастыря мне пока не хотелось, поскольку необходимо было пересидеть здесь какое-то время, и я вынужден был снова спускаться вниз, предварительно перелив воду в бак.

Думаю, что я навсегда запомнил этот день, поскольку он стал чуть ли не самым трудным и мучительным днём в моей жизни. По крайней мере, пока. Я предпринял более сотни попыток вскарабкаться по лестнице, но непокорная водная стихия всё время так и норовила подставить меня, выливаясь из раскачивающихся вёдер, как бы внимательно я за ними ни следил. Несколько раз, когда мне казалось, что из них почти ничего не вылилось и Лао Дунмэй засчитает попытку, я доходил до самого верха, но учитель с упрямством горного осла снова и снова разворачивал меня. Конечно, нехорошо называть такими словами своего учителя, но в тот момент я не мог думать о нём иначе.

Мне уже даже стало казаться, что я останусь ночевать возле этого злосчастного колодца, так как большая часть дня осталась позади, и теперь солнце медленно опускалось вниз, намереваясь через пару часов закатиться за горизонт. А между тем я уже практически не мог передвигаться, поскольку буквально каждая моя мышца дрожала, изнывая от ноющей боли. И тогда я решил вложить все оставшиеся во мне силы в одну единственную попытку, понимая, что если и она провалится, то я тут же рухну на землю и усну мёртвым сном. А поскольку провала мне не хотелось, необходимо было делать всё очень медленно и следить за каждым своим шагом.

Набрав воду, я водрузил на плечи до смерти надоевшую мне конструкцию и осторожно дошёл до лестницы. Этот отрезок пути у меня уже получалось преодолевать практически идеально. Затем поднялся на одну ступеньку и замер. Немного подождав, пока дыхание и сердце успокоятся, я сделал следующий шаг. И так, шаг за шагом, с длительными перерывами, внимательно контролируя каждое своё движение, я всё-таки добрался до верха лестницы, не пролив ни единой капли воды. По крайней мере, мне так казалось. И судя по довольному лицу Лао Дунмэя, я не ошибся.

– Хорошо, – сказал учитель. – У тебя это получилось в первый день, а многим не хватает и месяца. Что ты чувствуешь?

Кроме боли во всём теле и неимоверной усталости я больше ничего не чувствовал, поэтому ответил коротко:

– Усталость.

– Твоё тело встало на путь изменений, поэтому оно сопротивляется. Но это скоро пройдёт. Завтра мы начнём работать над ним и над твоим духом, а теперь иди отдыхать.

После этих слов Лао Дунмэй развернулся и направился к монастырю, а я подумал, что если работа над телом начнётся только завтра, то что же тогда было сегодня? Впрочем, сил для размышлений у меня тоже не осталось, поэтому я вылил воду в бак, оставил возле него вёдра с палкой и медленно побрёл сквозь сгущающиеся сумерки в сторону комнаты, в которой проснулся. И ведь это было только сегодня утром, а как будто бы с тех пор прошла уже целая неделя или даже месяц.