По уши в земле

А мне и не нужно было повторять дважды. Я как раз собирался перебраться с лестницы на брёвна, но когда услышал слова учителя, вернее, когда их услышал мой живот, тело моментально спустилось обратно на землю.

Монахи постепенно собирались возле монастыря, и мы с учителем присоединились к ним. Затем вся наша группа вошла внутрь, и я впервые увидел, как монастырь выглядит изнутри. Правда, в главное святилище, которое находилось прямо за небольшими открытыми дверями, мы не пошли, и я успел заметить только лишь золотые статуэтки и обилие всевозможных цветов в интерьере. Мы же свернули направо, прошли по коридору и оказались в большой комнате, предназначенной для приёма пищи. Основное пространство этой комнаты занимали два длинных стола, на которых уже были расставлены тарелки и лежали ложки. Все начали рассаживаться на такие же длинные скамейки без спинок, и я последовал их примеру. Причём мне пришлось разместиться в самом начале одного из столов, поскольку Лао Дунмэй велел сесть рядом с ним, а сам он устроился во главе стола.

Как я понял, у них существовал какой-то график дежурств по кухне, поскольку из второй двери вышли два монаха с большими блюдами в руках. Они поставили их на столы, затем снова скрылись за дверью и вынесли ещё по блюду. Так повторилось несколько раз, пока все блюда не перекочевали из соседней комнаты в столовую. После этого Лао Дунмэй начал произносить какую-то речь, а я в это время разглядывал содержимое блюд. Я уже видел такое раньше. Похоже, там был рис, сваренный в воде или, что более вероятно, приготовленный на пару. Когда мы с Айзеком плыли на судне в Китай, он немного рассказывал мне о своей прежней жизни, и в частности о том, что он очень любит готовить. У него даже была с собой книга с различными рецептами, и он показывал её мне. Именно тогда, разглядывая картинки, я и узнал, как выглядит рис. Также в блюдах были какие-то овощи. Всё это источало удивительные ароматы, и я еле дождался, когда учитель закончит свою речь и монахи начнут раскладывать еду по тарелкам. Она оказалась очень вкусной, и наконец-то я смог насытиться.

После завтрака, вопреки моим ожиданиям, мы не покинули стен монастыря, а перешли в то самое святилище, небольшую часть которого я видел через раскрытые двери. Там все расселись на полу и Лао Дунмэй принялся что-то говорить по-китайски. Делал он это протяжно, как будто бы нараспев. Естественно, я не понимал ни единого слова, поэтому использовал этот подаренный мне отрезок времени просто для отдыха. Нужно было восстановить силы после утренних упражнений, так как впереди меня ждал тяжёлый день, и до вечера было ещё очень далеко.

Когда эта церемония закончилась и все вышли на улицу, учитель произнёс:

– Ты сейчас пойдёшь за водой, но за тобой буду смотреть не я.

Затем он подозвал одного из монахов, что-то сказал ему на своём языке и вновь обратился ко мне:

– Когда закончишь, я дам тебе другое задание.

После этих слов он снова скрылся в монастыре, а мы с приставленным ко мне монахом сначала подошли к баку с водой, где я взял широкую палку с вёдрами, а потом направились к лестнице. Вчерашняя история повторилась, только теперь мне было намного легче выполнять это упражнение, поскольку я уже набрался кое-какого опыта. Правда, поначалу вода выливалась, но несколько часов спустя мне всё-таки удалось благополучно добраться до верха, не потеряв по дороге ни капли. А там как раз и время обеда подошло.

Во второй половине дня меня ожидала целая вереница различных упражнений. Сначала я бил кулаками и ладонями по деревяшкам, отчего мои руки покрылись синяками и ссадинами. Потом учитель отвёл меня к деревянной кадке, в которой, по его словам, находился песок вперемешку с горохом. Я должен был выпрямить ладони и вытянутыми и сведёнными вместе пальцами бить прямо в содержимое ведра. Он сказал, что под ногтями находится множество нервных окончаний и нужно научиться блокировать эту боль, и данное упражнение как раз способствует этому, а также вырабатывает железные пальцы. Действительно, боль поначалу была адская, но через какое-то время я к ней привык и стал обращать на неё гораздо меньше внимания.

В общем, за второй день нахождения в тибетском монастыре мне пришлось пройти немало испытаний, и вечером я опять упал на кровать без сил. Монахи жили и тренировались здесь годами, но у меня сложилось такое впечатление, что учитель, для того чтобы я успел всё освоить, решил втиснуть в несколько месяцев все их многолетние занятия.

Утром я проснулся на рассвете, вернее, меня поднял будильник, который дал мне Лао Дунмэй. Мышцы опять болели, но я уже знал, как поступать в таком случае. Я просто растёр себя мазью из баночки, а когда боль утихла, вышел на зарядку к остальным монахам.