По велению сердца

– Тогда давай просто поженимся и забудем о брачном контракте, — легко согласился Финн. Но на это она пойти не могла. Ее ожидало огромное наследство, у Финна же, кроме долгов, счетов и судебного иска не было ничего. Она не может поступить столь безответственно. Без брачного контракта она перед ним совсем беззащитна, и он это знает. От этого разговора Хоуп совсем сникла. Нет, никогда они не поженятся. Финн же пребывал в прекрасном расположении. Он был уверен, что загнал ее в ловушку.

В конце концов, чтобы Финн успокоился, Хоуп сказала, что подумает и сообщит ему свое решение. Она не стала говорить, что он ни под каким видом не получит тех денег, на которые претендует, и что она никогда не станет его женой. Весь день, работая над фотографиями, отправляя их экспресс-почтой в Нью-Йорк, и потом гуляя в лесу, Хоуп думала о его притязаниях. Финна она увидела только вечером. Он снова был нежен и внимателен. Беда в том, что Хоуп уже не знала, что кроется за его поведением — любовь к ней или к ее деньгам, и ей уже не суждено было это понять, ибо он медленно, но верно ее изматывал и деморализовывал, выбивал из колеи и заставлял сомневаться в собственном рассудке. Его финансовые притязания были оскорбительны и необоснованны. Она прилагала все усилия к тому, чтобы сохранять спокойствие, но бесконечные споры выбивали ее из колеи. Он все время был одержим какой то безумной идеей — то завести немедленно ребенка, то срочно жениться, то поскорее получить доступ к ее деньгам. Хоуп все больше погружалась в отчаяние. Мечта о взаимной любви и доверии, как засохшая бабочка, рассыпалась на глазах. Теперь все разговоры крутились вокруг денег, и Финн требовал в доказательство любви открыть на его имя счет на пять миллионов долларов. Дорогая выходила любовь. А что он готов дать взамен? Разве что свое время? Хоуп и сама уже понимала, что это надувательство. Хуже того, у нее было ощущение, что она окутана паутиной обмана. Он был паук, а она — жертва, и это с каждым днем делалось все очевиднее.

Вечером того же дня Финн предложил ей поужинать в Блессингтоне в каком нибудь ресторане. Она согласилась в надежде развеяться, и в кои то веки обошлось без опасных разговоров. Не говорили ни о детях, ни о деньгах, ни о женитьбе. И если в начале вечера Хоуп была подавлена, то постепенно расслабилась, и надежды вспыхнули в ней с новой силой, ведь им опять, как когда то, было удивительно хорошо вдвоем. Но теперь ей было все труднее приходить в себя после нанесенных Финном ударов. Хоуп все чаще ощущала неимоверную усталость, и Финн ее методично добивал.

Хоуп уже не ждала ничего хорошего, однако каким то чудесным образом все последующие дни прошли безмятежно. Финн пребывал в отличном настроении. Он писал. А она начала работу над новым — ирландским — альбомом фотографий и занималась домом. К ней стало возвращаться то радостное возбуждение, какое она испытывала, когда купила этот дом. А несуразные обвинения в свой адрес и наглые притязания на ее деньги она старалась выбросить из головы. Хотя бы на время. Ей требовалась передышка. А потом экспресс-почтой пришло письмо из Нью-Йорка. Она отнесла его Финну и деликатно удалилась, и когда он спустился, то был чернее тучи.

– Плохие новости? — встревожилась Хоуп. Судя по его лицу, едва ли новости были хорошими.

– Сообщают, что даже если я и сдам сейчас книгу, они ее не напечатают. Все таки подают иск. Черт! И это — одна из лучших моих книг!

– Тогда ее выпустит другое издательство, возможно, даже на более выгодных условиях. — Хоуп старалась его утешить, но он вдруг разъярился.

– Спасибо большое, ваше бодрейшее высочество! Они требуют вернуть аванс, а я его уже потратил!

Хоуп коснулась его плеча, а Финн дернулся, отстраняясь, налил себе виски и сделал большой глоток.

– А давай я попрошу Марка Веббера заняться твоими делами, вдруг он тебе что то подыщет?

Финн рассвирепел.

– А может, просто выпишешь им чек, твою мать? Что на это скажешь?

– Скажу, что хороший адвокат способен все урегулировать, а потом и решим, что нам делать дальше. — Она старалась его успокоить, не принося себя в жертву. Кто знает, как будут дальше складываться их отношения? Ей хотелось в то же время помочь ему. Надежда в ней еще теплилась, но слабела с каждым днем. Теперь во главе угла стояли деньги, аппетит у Финна все разгорался, он жаждал наложить лапу на ее наследство и при этом не забывал маскировать свои прошлые обманы. Как сказано в Писании, их дом теперь стоял на песке.

– Нам? Ты о себе во множественном числе? — ощерился Финн. — А может, ты наконец соизволишь поделиться? Или я так и буду подвешен за яйца? Мне нужны деньги! И мне нужен собственный счет! — Это Хоуп уже поняла. Он неделями только о том и говорит.

– Но мы же сейчас не знаем, сколько тебе понадобится, — возразила она. Возмущение или страх она всегда маскировала преувеличенно спокойным тоном.