По велению сердца

– Потому что у меня есть и свои собственные дела. — Хоуп понимала, что Финн не хочет отпускать ее одну даже на сугубо деловую встречу. Финн ничего не позволял ей делать самой, полный контроль во всем. Он даже к врачу ее сопровождал — как было в случае с той лондонской докторшей по бесплодию. Он не оставлял ей ни капли свободы.

– Что значит «твои дела»? — спросил он, и по его взгляду было видно, что он все таки нетрезв. Или не в себе. А может, и то и другое вместе. Во всяком случае, у него был совершенно безумный вид, Финн метнул на нее злобный взгляд, отбросил стул и стал мерить кухню шагами. Хоуп молча следила за ним, боясь лишним движением или словом навлечь еще больший гнев. Мысленно она молилась, чтобы он наконец унялся.

– Ты сам знаешь, я никогда бы не сделала ничего подобного, — произнесла она как можно спокойнее, а внутри у нее все трепетало.

– Да что я о тебе знаю, Хоуп? Или ты — обо мне? — Это было его самое честное признание, но тон, каким оно было сделано, не утешал. — Я знаю только, что ты дрянь, готовая спать с каждым встречным кобелем, пока меня нет рядом. — Если, вылетая из Нью-Йорка, Хоуп надеялась найти прежнего Финна, то сейчас перед ней был совершенно незнакомый человек, еще омерзительнее того, которого она опасалась. Неужели это и есть истинный Финн О’Нил?

– Может, ты успокоишься и мы наконец поужинаем? Ничего ведь не случилось. В отеле я была одна. — Она сидела с прямой спиной, миниатюрная и исполненная собственного достоинства, но не успела она сообразить, что происходит, как он подскочил, сгреб ее и с размаху прижал к стене. Хоуп практически пролетела по воздуху, потом съехала по стене вниз, а Финн, не ослабляя хватки, склонился к ее лицу.

– Заруби себе на носу, Хоуп: если вздумаешь с кем нибудь трахаться — убью! Поняла? Тебе ясно?! Я этого не потерплю, так и знай! — Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, ее душили слезы. От удара у нее стоял звон в ушах — ей казалось, что это звенят осколки ее сердца. — Отвечай! Все поняла?

– Да, — прошептала Хоуп. Она не сомневалась, что он пьян. В трезвом виде он бы себе такого не позволил. Если так — с этим надо что то делать. Им обоим или ему самому. Он испытывает сильный стресс из за грозящего ему иска и своей творческой несостоятельности. Навалившиеся проблемы лишают его разума — и ее вместе с ним.

Финн рывком усадил ее назад и то и дело бросал на нее гневные взгляды, пока она ковыряла в тарелке. Таким она его еще никогда не видела, и, пока она делала вид, что ест, ей неожиданно пришло в голову, что ведь она с ним в доме одна. По вечерам Уинфрид с Кэтрин уходили домой, и каждую ночь до утра Хоуп оставалась с Финном наедине. Раньше она об этом никогда не задумывалась, но сегодня ей впервые стало по настоящему страшно.

Ужин прошел в ледяном молчании. Финн больше не издал ни звука. Листок с телефонами Роберта Бартлетта он изорвал в клочки, которые запихнул себе в карман. А блок бумаги и паспорт оставил на столе. Потом так же молча вышел из кухни, оставив ее убираться. Хоуп долго сидела за столом, вздрагивая от рыданий и хлюпая носом. Финн выразился точно: теперь она одна на всем белом свете. Не к кому бежать, не от кого ждать любви. Без Пола она почувствовала себя круглой сиротой из детской сказки, а прекрасный принц на глазах превращался в дикого зверя.

Целый час Хоуп пыталась прийти в себя и не выходила из кухни, наводя порядок. Она почти все время плакала, и ей было боязно подниматься наверх, но ничего не поделаешь, идти придется. В конце концов она пришла к выводу, что ее ночевка в Дублине действительно выглядела подозрительно, не говоря уже о бумажке с телефонами Роберта. Она же ничего ему раньше не говорила о своем юристе, что ж удивляться, что он так рассвирепел. Нечего было скрывать дату вылета, но тогда как она бы смогла встретиться с Робертом, а она была рада, что это удалось. Полезно и неплохо было знать, что тебе есть к кому обратиться за помощью, если возникнет такая необходимость. Роберт хотя бы находится поблизости. Но можно понять и Финна, когда он разозлился, что она целые сутки проторчала невесть где и ни словом не обмолвилась. И хотя ничего предосудительного Хоуп не совершала, все же ее мучила совесть, и она отчасти понимала Финна.

Хоуп со страхом поднялась наверх и была крайне поражена, увидев, что Финн не спит, а ждет ее в постели. Он был настроен миролюбиво, так, словно сцены на кухне не было вовсе. От таких резких перепадов настроения ей сделалось не по себе. Только что он был вне себя от ярости — и вот уже улыбается безоблачной улыбкой. Кто из них сошел с ума — он или она?

– Хоуп, ложись, иди сюда, — позвал он таким тоном, будто они только что провели чудесный вечер. Но вечер прошел отнюдь не чудесно, а посмотреть на Финна — так скандала и не было. При виде его невинного лица Хоуп захотелось плакать.

Через несколько минут, вычистив зубы и надев ночную рубашку, она осторожно легла рядом с ним. Она поглядывала на него так, словно это была ядовитая змея, в любой момент готовая выпустить жало.