По велению сердца

Столовая была огромной, по словам Финна, за стол можно было усадить человек сорок, а тяжелые серебряные канделябры невероятных размеров были начищены до зеркального блеска. За столовой следовала библиотека с несметным множеством книг. Финн повел Хоуп по внушительной лестнице на второй этаж, где располагались шесть спален, небольшие гардеробные и гостиные. Во всех комнатах мебель была зачехлена, занавески на окнах плотно зашторены. И наконец они поднялись на третий этаж, где, собственно, и обитал Финн. Здесь было очень уютно. Комнаты были небольшие и светлые, света больше, а мебель и ковры — в лучшем состоянии. Штор на окнах не было, и в комнатах было светло, несмотря на пасмурный день. Финн заблаговременно разжег камин и поставил в каждой комнате вазы с полевыми цветами. Уютная спальня с широкой кроватью под балдахином, несомненно, принадлежала хозяину. И, как и в его лондонском доме, повсюду были книги, книги, книги, и больше всего — в комнате, служившей Финну кабинетом.

Через несколько минут в гостиной появилась Кэтрин с серебряным подносом в руках. На подносе стоял серебряный чайник, блюдо с традиционными британскими бисквитами и молочник с густыми сливками. Она с улыбкой поставила поднос на стол и бесшумно вышла.

– Что скажешь? — поинтересовался Финн. Все эти дни его тревожил вопрос: понравится ли здесь Хоуп и не сбежит ли она через несколько дней. Сам он свой дом обожал, Финн уже привык к запустению и не торопился приводить его в идеальный порядок. Финн боялся, что Хоуп особняк покажется чересчур мрачным и она не захочет остаться. Но вопреки его ожиданиям Хоуп улыбалась и протягивала ему руки.

– Никогда не видела дома красивее этого, — искренне призналась она. — А тебя я люблю больше жизни! — От этих слов Финна захлестнула волна любви и на глаза навернулись слезы.

– Я знаю, над ним еще надо поработать, — сказал серьезно Финн. Хоуп рассмеялась.

– Поработать, конечно, придется, но спешить, по моему, некуда. У тебя наверху очень уютно. Потом устроишь мне обстоятельную экскурсию? Слишком много впечатлений сразу. — Хоуп хотелось осмотреть особняк без спешки и, чем возможно, помочь Финну в устройстве дома.

– Надеюсь, ты быстро освоишься. — Финн налил чай себе и ей, Хоуп взяла бисквит. — Ты еще ванных комнат не видела, здесь ванны такие, что можно вдвоем поместиться. А вечером отправимся на прогулку. За домом у меня конюшни, они тоже очень старые, правда, я пока не решил, что с ними делать. Здесь вообще дел невпроворот. Вбухиваю сюда все гонорары, а результата не видно — это какая то прорва! На днях хочу заняться мебелью. Тут же нет ни одного целого дивана или кресла! Вся мебель досталась мне вместе с домом.

Хоуп хорошо представляла себе, во что может обойтись реставрация такого особняка. И времени потребуется немало. Она почувствовала своего рода азарт — так ей захотелось помочь Финну в этом. Это будет захватывающее дело для обоих!

Но едва Хоуп допила свой чай, как Финн увлек ее в спальню и с жадностью на нее набросился. Хоуп и глазом не успела моргнуть, как он запер дверь и стянул с нее одежду, после чего занимался с ней любовью до тех пор, пока не насытился сам и не оставил ее бездыханной. Такой сексуальной активности позавидовали бы и юноши. Потрясенная Хоуп была наверху блаженства.

– Вот это да! — выдохнула она и подумала удивленно, как это она смогла целую неделю прожить без него. Она явно все больше привыкала к нему, а их страсть уже начинала походить на наваждение. Финн доставлял ей такое удовольствие, какого она никогда не испытывала, о каком и не мечтала.

– Больше никуда тебя не отпущу! — с улыбкой сказал Финн, любуясь ее обнаженным телом, распростертым теперь уже на их постели. — Вот возьму и прикую тебя к кровати! Уверен, кто нибудь из моих предков уже прибегал к чему то подобному. Или просто прикую тебя к себе. — Хоуп рассмеялась.

Потом он показал ей необъятных размеров ванную комнату и гигантскую ванну и наполнил ее водой. Хоуп порадовалась, что сумела выспаться в самолете, здесь ей, похоже, выспаться не удастся. Она погрузилась в теплую воду, а Финн принес ей чай в изящной золоченой чашке лиможского фарфора. Хоуп сидела в ванне, пила чай и чувствовала себя изнеженной капризной женщиной, которую ублажает любовник. Сколь разительно это отличалось от простых радостей Кейп-Кода и от ее спартанской нью-йоркской квартиры! Блэкстон-хаус очаровал ее, а про Финна и говорить нечего.

Финн не стал спрашивать у Хоуп разрешения и, быстро раздевшись, тоже забрался в ванну. В следующее мгновение они уже занимались любовью в воде. Финн не уставал твердить, что никогда в жизни его еще никто так не заводил. Верилось в это с трудом, но слышать это Хоуп было приятно, особенно после нескольких лет ее монашеской жизни. Финн стал для нее источником радости и возбуждения.