По воле Петра Великого

Но не тешат эти подарки и посулы князя девушку. Об ином она думает. Скорее бы надоесть вельможному любовнику... Бросил бы её!.. Тогда она и счастлива будет. А тот с каждым часом разгорается больше, совсем обезумел на Старостина короткое время затих, замолчал Гагарин, ни с ласками не пристаёт, Ни речь его не тянется докучная...

Пользуясь минутой, нерешительно заговорила девушка:

   — Князенька... свет, Матвей Петрович... Слышь, што скажу...

   — Говори, кралечка... Курочка моя... Давно я жду, ты бы заговорила, пожелала чего, мне бы словечко ласковое шепнула...

   — Стыжусь я! — прошептала девушка. Потом громче своё повела: — Слышь, тамо Сысойко... хотел тебе челом бить... Про твою милость подарочек, сказывал... А што — не говорит... Войти ему позволишь ли?

   — Сысойко... Это он в пору пришёл. Я и сам думал позвать парня. Ещё за пляс не наградил его. Да и потолковать надо. Зови, пусть идёт, несёт, что там есть у него. Ежели занятное, в долгу не останусь... Зови...

Агаша вышла и через несколько минут вернулась с Задором, которого пропустила вперёд.

Отдав низкий поклон, батрак остановился почти у самой двери, а девушка тоже задержалась, замерла рядом с ним. Её тревожила, даже пугала первая встреча наедине Гагарина с сердечным дружком, тем более что от Задора сильно несло сивухою, хотя шёл он твёрдо, держался прямо.

Побледнелая, скользила взором девушка от одного к другому, не зная, добра или зла надо ожидать от этой встречи. И стыдно было ей, так стыдно, что убежала бы далеко... Но оставить их совсем вдвоём было выше её сил. Клялся, правда, дружок, что дурного не сделает гостю, что мог бы и без её посредства посчитаться с ним тут же, в доме, на каждом шагу... Уверял, что особые замыслы явились в его голове и для них нужна дружба Гагарина, а не смерть этого вельможи... И верит и не верит Агаша словам Задора. По её мнению, и сам плохо знает парень, чего он хочет, что может сделать неожиданно для самого себя? И потому стоит, как на горячих углях, девушка и ждёт...

Милостиво свысока кивнул Гагарин на поклон Задора:

   — Здорово, парень! Что нам скажешь?

   — Челом бью его превосходительной милости, стольнику государеву, боярину-князю пресветлому, Матвею свет Петровичу, велемочному губернатору всея Сибири Северные, Восточные и Западные! Да живёт он многая лета!.. — с новым поясным поклоном гулко отчеканил Задор, совсем на манер царского многолетия в храме. — Здравия и радости, удачи и счастья желаю вашему превосходительству! — неожиданно совсем по-военному закончил своё приветствие странный парень. А глаза его, светлые и блестящие, смело выдержали пытливый взор нахмуренных очей вельможи.

   — Начал, словно бы от крылоса, а кончил по-иному! — покачивая головою, медленно заговорил Гагарин. — Мудреный ты. В монахах не бывал ли, а?.. Ишь, грива какая у тебя долгая...

   — Сподобил Господь, удостоен был служити у алтаря святого... — совсем по-иночески прозвучал ответ батрака.

   — А в солдатах?.. Служивал, а?..

   — Так есть, ваше превосходительство! — внезапно вытягиваясь, отрезал Задор, как на плац-параде.

   — Может, и разбойничал ненароком, парень?.. Кайся уж заодно! Колесовать стану, было бы за што!.. Хе-хе-хе... Не трусь, неси правду... Знаешь, правда из огня выводит, из воды вызволяет... Хе-хе-хе... Ну... был грех?..

   — Как перед Господом, так и пред тобою, князь-воевода, не потаюся!.. Давно, правда... а бывало дело... Да ноне — быльём поросло... Опамятовался. Черту послужил, теперя надо душу спасать. Тебе да Богу послужу, коли не побрезгуешь рабским усердием моим. Авось и я, смерд последний, милости твоей на што пригожуся... Как в побасёнке говорится, што и мравий ничтожный может льва из беды выручить, коли Божья воля на то...

   — Вижу, бойкий ты, парень... Намётанный, начётчик... И недаром мне про тебя толковали... Да ладно! Поглядим... А там что у тебя, а? Подарок — не отдарок, как в сказке, а?.. Сказывай, бахарь.

И князь, усмехаясь, кивнул головой на кошёлку, которую держал Задор.

   — Угадал, вельможный боярин! Тебе ли не угадать, светлый князь-воевода? Ничем ты раба своего не жалуй, не отдаривай, только милостью высокой порадуй, не оставь!.. А я князю-воеводе Гагарину — птицею редкостной, гагаркой-краснопёркой индийскою челом бью!..

Вынув из кошёлки птицу, величиною с молодого гуся, Задор поставил на скамью свою кошёлку, где что-то мелодично звякнуло, а сам приблизился к губернатору, осторожно держа в руках птицу, которая трепыхалась от испуга, сразу из тёмной, закрытой кошёлки очутясь на свету, среди людей, которые говорят, двигаются, тормошат её дикую, пугливую.

Залюбовался Гагарин невиданной птицей. Шея и голова её горели от сверкающего красного оперения. Сверкали также красновато-золотистые, круглые глаза птицы, блестящие, как два южных топаза, когда гагара, подняв голову, окидывала покой своим быстрым, встревоженным взглядом. А на голове рдел небольшой хохолок, словно корона, данная самой природой своему созданию.