По волнам жизни. Том 1

Более всего привлекал к себе внимание Н. И. Иванов — энергичный предприниматель на все руки, разорявшийся и снова богатевший. Если б не его широкая русская натура, — он стал бы миллионером. Но он им не стал. Это был человек крупного размаха, чуждый свойственного заграничным купцам кулачества. Жил сам хорошо, но давал жить и другим, и не раз проявлял красивые жесты.

Наш друг В. С. Гейнцельман, бывший прежде инженером областного управления, вместе с группой других лиц, навлек на себя гнев генерал-губернатора М. Г. Черняева. В действиях этой группы лиц были усмотрены злоупотребления. Черняев действовал с военной решимостью, и все эти лица были преданы суду.

Гейнцельман пользовался в обществе репутацией честнейшего человека — и заслуженно. После утреннего допроса судебный следователь назначил ему срок до пяти часов вечера для внесения залога в двадцать тысяч рублей, — иначе он подлежал заключению в тюрьму. Денег у Гейнцельмана не было, достать такую сумму в короткий срок возможности не было. Он пообедал и, в ожидании ареста, лег уснуть.

Его будят — приехал купец Иванов по нужному делу. Услышав в городе разговоры о постановлении следователя, Иванов, знакомый с репутацией Гейнцельмана, поспешил привезти ему, для освобождения от ареста, свои 20 тысяч рублей.

Между прочим, это дело могло прекратиться по подоспевшему манифесту[379]. Гейнцельман отказался воспользоваться царской милостью и потребовал над собою суда. Он был по суду оправдан и вполне реабилитирован.

Было в Туркестане и еще несколько крупных русских предпринимателей, оставивших по себе в истории края след: полк[овник] Жемчужников (на его дочери был впоследствии женат генерал Н. Н. Юденич), Громов, Первушин, Филатов и др.

Неплохо жилось русским в Ташкенте, — жизнь была страшно дешева, как об этом уже говорилось. Многие поэтому пообзаводились домами и землями.

Обычные городские развлечения были здесь редкостью — театры, концерты и т. п. Одним из любимых развлечений общества того времени служили пикники, на которые собирались все общественные верхи. Особенным мастером устраивать такие пикники был адъютант генерал-губернатора Д. В. Белов, много хлопотавший и много потом переносивший неприятностей — особенно от чрезмерно требовательных дам. Вспоминается один из таких пикников:

Белов нанял у одного из сартов его загородный фруктовый сад. Разукрасил и иллюминовал этот сад, точно в китайской сказке. Одно плохо рассчитал — сад был слишком далеко — несколько верст; ехать по пыльной дороге было и скучно, и неприятно. Правда, съезжавшихся сопровождали конные полицейские-сарты с факелами, но все же многие были недовольны.

Подъезжают экипаж за экипажем, и слышатся негодующие возгласы:

— Где этот Белов?

— А я, — рассказывал Белов, — как только кто подъезжает, прячусь в кусты. Пусть поест, отдохнет, придет в хорошее настроение, тогда я с ними здороваюсь…

Действительно, в саду уютно. Гремят оркестры музыки, расставлены столы для чаепития и с прохладительными напитками. Молодежь танцует. Паркет заменен разостланными на гладкой площадке кошмами (войлоком). Пожилые уселись за карты.

Потом — общий ужин. Разъехались уже на рассвете. Обходилось все это не так дорого, и большинству было по средствам.

Ужинали мы как-то летней ночью в военном собрании. Веселая составилась компания, настроение подогрелось шампанским. Как часто бывает, решили после ужина ехать на обсерваторию…

За столом составилось пари: один из споривших, командир корпуса Шпицберг, должен был, в случае проигрыша, командировать игравший в клубе военный оркестр к нам на обсерваторию. Он проиграл.

Мы отнеслись к этому условию, как к шутке, и не заметили, как Шпицберг подходил к оркестру. Но, когда, в час ночи, мы подъехали к воротам обсерватории, грянул военный марш.

После астрономических наблюдений ночь кончилась новым ужином у нас на террасе. Оркестр, щедро потом нами вознагражденный, играл до самого рассвета.

Сартское население, разбуженное среди ночи военной музыкой, переполошилось. Военная музыка, в их представлении, могла быть только при прохождении войск. Значит, в Ташкенте начался ночной мятеж против русских, и войска идут их усмирять… Плохо спали в эту ночь сарты в окрестностях обсерватории.

Лето в Туркестане, благодаря ночной прохладе, дававшей отдых от сильной дневной жары, было переносимо. Все же многие предпочитали выезжать на дачу.

Излюбленным дачным местом ташкентцев было урочище Чимган. Оно расположено верстах в восьмидесяти от Ташкента. Менее фешенебельным летним курортом было село Троицкое, верстах в сорока от города. Сюда выходил в лагерь гарнизон, и здесь же устраивались на лето офицерские семьи.

Чимган — малооблесенная вершина. Лишь кустарники, да еще группы орехов около протекающего по урочищу ручья. Красот природы — никаких, но климат считался очень здоровым. Особенно помогали переезды сюда против малярии. Бывало, что детей, в весьма опасном для жизни положении, привозили в это гористое место, и они буквально на глазах поправлялись.