По волнам жизни. Том 1

Воронцов-Дашков, прочитавши отчет, написал резолюцию: «Ревизия произведена умело, добросовестно и с большим тактом. Об исполнении переговорим».

Все мои предположения были им утверждены. Одним из них было немедленное, по телеграфу, освобождение из тюрьмы белоканского старшины Мурадова.

Теперь мой отчет попал на строжайший экзамен к И. В. Мицкевичу. Он его изучал, делая отметки, не раз вызывал меня к телефону для пояснений. Наконец резюмировал свое мнение:

— В вашем отчете нет ничего такого, что бы вызывало сомнения.

Судьба Гайковича

Несколько второстепенных административных чинов и должностных лиц из населения были также частью просто уволены, частью преданы суду. Разгром вышел полный.

Но возник трудный вопрос, что же делать с самим Гайковичем.

Наместник не согласился с моим мнением о предоставлении ему продолжительного отпуска для излечения своих нервов. Раздраженный теперь сопротивлением Гайковича и продолжающимся потоком его кляузных писем, Воронцов-Дашков приказал написать ему за своей подписью письмо с предложением тотчас же подать в отставку.

Гайкович ответил решительным отказом и предложил, если графу это угодно, предать его суду.

Он знал, что его хорошо защищает военный мундир. Гражданского чиновника можно было уволить от службы распоряжением начальства; офицера же — только по его собственному желанию или же в случае предания его суду. На этом Гайкович и основывал свою защиту.

Однако данных для привлечения Гайковича к суду почти не было. Трусость не наказуема, как равно и слепое подчинение порочному помощнику. Я об этом докладывал, но граф, раздраженный отказом Гайковича выходить в отставку, приказал предать его суду[583].

Так и было сделано. Вместе с тем Гайкович был отрешен от должности, а управление Закатальским округом, впредь до назначения нового начальника, было возложено на Тронова. Последний был теперь вознагражден за свое терпение и временные унижения со стороны Гайковича.

Новым начальником округа был назначен, по протекции Казаналипова, который уже приобрел большое влияние на Воронцова-Дашкова, один из начальников округов в Дагестане, полковник А. Э. Сущинский; вероятно, он чем-либо услужил Казаналипову, который даром протекции не оказывал. Назначение это не было удачным. Неплохой сам по себе человек, Сущинский был, однако, изрядным алкоголиком. В мусульманской, трезвой в отношении вина, стране это не подходило.

Тронов же остался его старшим помощником.

Так прошло два года. Обстоятельства, сопровождавшие закатальскую мою ревизию, понемногу забывались. Но на улицах Тифлиса постоянно можно было видеть супругов Гайковичей, которые сюда переселились. Они с завидной настойчивостью подготовляли почву для будущего суда. Обивали пороги влиятельных лиц и вместе с тем, как могли, агитировали против меня за ревизию. Их настойчивость создавала определенное настроение в обществе и в судебных сферах.

За несколько месяцев до суда стали поступать из Закатальского округа занятные известия. Сообщалось, что Атамалибеков и его агенты занялись обработкой тех свидетелей, которых привлек к делам Гайковича и Атамалибекова судебный следователь и которым предстояло выступать и на суде в судебной палате. Им с лихвой выплачивалось деньгами за все, в свое время награбленное у них агентами Атамалибекова. Сделать это было тем легче, что пострадавших было множество, а свидетелями вызывались лишь несколько человек.

После денежной компенсации их обрабатывали убеждениями:

— Послушай, ты же ведь — правоверный мусульманин! Зачем же ты будешь выступать против своего брата мусульманина на радость собакам-гяурам? Ты же за свои убытки получил вдвойне. Не свидетельствуй неверным против своего единоверца!

Пришли известия о том, что наш главный свидетель Измайлов опять переметнулся и у следователя показывал сбивчиво и на две стороны.

На помощь пострадавшим от закатальской ревизии пришло и то, что к этому времени у меня возник острый конфликт с Казаналиповым, который поэтому сделался покровителем жаловавшихся на меня.

Но, с другой стороны, стало известно, что судебное следствие полностью подтвердило все факты, указанные ревизией, как материал для предания обоих администраторов суду.

Суд

Наступил, наконец, в 1910 году, и самый суд. Первым в судебной палате было назначено к рассмотрению дело Гайковича.

Обстановка для него складывалась еще более благоприятно, чем он мог ожидать. К этому времени сильно заострились отношения между наместником и старшим председателем судебной палаты А. В. Кочубеем. Позже эта коллизия привела к тому, что Кочубею принудительно пришлось уйти с Кавказа, и его удаление вызвало отразившееся и при первой революции возмущение этим фактом деятелей русского судебного ведомства. Пока же дело ограничивалось обоюдным кипением, и Кочубей, где мог, фрондировал против администрации Кавказа.

Перед рассмотрением дела Гайковича в заинтересованных кругах распространилось известие, что Кочубей высказал назначенному им председательствовать по делу Гайковича члену судебной палаты А. И. Чеховскому свой взгляд на это дело: