По волнам жизни. Том 2

Чтобы не вести этого дела кустарным способом, еще летом же, в 1921 году, я организовал целую серию заседаний для выработки точных инструкций по такого рода исследованиям. К делу были привлечены из московских астрономов: С. Н. Блажко, А. А. Михайлов, В. А. Костицын, И. А. Казанский, Э. К. Эпик; из Пулковской обсерватории были выписаны: И. А. Балановский и Г. А. Тихов; из метеорологов были привлечены: В. А. Михельсон, С. Л. Бастамов, В. Ф. Бончковский и В. И. Пришлецов. Председательствовал я.

Состав научных сил был достаточно сильный, но как курьез приходится отметить отношение к делу пулковского астрофизика Тихова. Он весь ушел в материальную сторону дела. Главным интересом у него было, сколько и чего натурой и деньгами он получит в случае своего участия в экспедициях, причем он старался еще сохранить за собой право участвовать по крайней мере от двух обсерваторий одновременно, чтобы получить на этом основании все вдвойне. Правда, он был единственным исключением на этот счет в среде ученых, но добился он только того, что я перестал привлекать его к этому делу.

Мы разработали целый ряд инструкций для обследования в разном, необходимом для нашего дела, отношении местностей как для центрального института, так и для филиалов. Но нам пришлось отдать неизбежную дань всем русским начинаниям подобного характера: стремление обнять побольше. В результате инструкции вырабатывались слишком подробные, они стремились охватить и важное, и второстепенное. Склонять своих коллег жертвовать, в интересах целесообразности, мало важным не всегда удавалось, — они стремились все к лучшему и к лучшему. В результате наши инструкции получили лишь малое применение на деле, а весь крупный труд по их составлению увенчался преимущественно отложением выработанных инструкций в архивное дело…

На первое время я решил отправить две экспедиции: на Кавказ и в район Одессы, предполагая в этом последнем районе создать центральный институт.

Кавказская экспедиция

Возглавлять Кавказскую экспедицию я пригласил В. Г. Фесенкова. Он согласился и в начале осени приехал для организационной работы в Москву.

Эта работа отнюдь не была пустяками. Приходилось ехать зимой в горы, а стало быть, надо было запастись соответственной одеждой, инструментами и многим другим. Приобретать необходимое простой покупкой было советскими порядками запрещено: все надо было получать по ордерам из советских складов. Вот для преодоления инерции и неделовитости советских учреждений и пришлось затратить необыкновенную энергию и много времени. Фесенков употребил на это около трех месяцев. Он брал с собою научную работу и в приемных занимался ею, пока удавалось приступить к переговорам. Таким образом появилось в свет несколько его творческих работ… Когда его мытарства закончились, он подал мне о них отчет, вместе со схемой, из которой было видно, что он вынужден был предпринять 57 отдельных шагов и ходатайств. Проявлялась возмутительнейшая волокита и формалистика. Когда, казалось, все уже достигнуто, вдруг кто-нибудь ставил палку в колеса, и все надо было начинать сначала. За таким мелким делом пришлось даже заставить работать знаменитое СТО (Совет труда и обороны), и это СТО вдруг заупрямилось и отказало в снабжении экспедиции. Тогда пришлось обратиться к самому Ленину, который предписал СТО снабдить необходимым экспедицию в восемь человек. После этого дело пошло глаже, но все же за получением полушубков пришлось командировать агента из Москвы в Нижний Новгород, а за получением зимних перчаток — в Саратов.

Эта схема была изображена на большом листе, и я распорядился ее размножить в шести экземплярах. Копии эти я разослал для сведения большевицким грандам: Ленину, «всероссийскому старосте» Калинину, Луначарскому, Покровскому, в Рабоче-крестьянскую инспекцию… Мой шаг имел некоторый успех: на схему обратили внимание и, за исключением из нее неприятных замечаний (вроде «бумаги потерялись в Наркомпросе»), ее перепечатали в советской «Правде» для назидания советской бюрократии[141].

В личный состав, по подбору коего Фесенкову была предоставлена свобода, вошли: проф. С. Д. Черный, проф. М. Ф. Субботин, В. А. Курапов и М. В. Кирсанов — в качестве астрономов; метеорологами были В. Ф. Бончковский, О. Д. Бончковская и тот же Кирсанов. С собою были взяты два четырехдюймовых рефрактора, универсальный инструмент, два хронометра, фотометр, актинометр Михельсона, поляриметр Корню, счетчик ионов Эберта и ряд других метеорологических инструментов.