По волнам жизни. Том 2

Приблизительно через месяц в спешно приспособленном здании банка был устроен обширный лазарет.

Наезды царской семьи

В течение первых лет войны наезжали в Тверь смотреть госпитали императрица Александра Федоровна, со всеми дочерьми, а также из Москвы ее сестра великая княгиня Елизавета Федоровна. Обстоятельства этих приездов уже имели симптоматический характер, отражавший нараставшее неудовольствие династией. Их приезды, вопреки провинциальному обычаю, проходили малозаметными, отношение общества было довольно кислое. Странно было бы, если б они этого не замечали. За исключением должностных лиц, их никто и не встречал.

Молва в уродливом преувеличении повторяла петроградские разговоры об императрице и Распутине. Но, кроме того, обеих сестер — особенно же Елизавету Федоровну — упрекали в том, будто они, посещая лазареты, проявляют больше внимания и баловства к германским раненым, чем к русским.

Весною 1916 года приехал в Тверь и Николай II[16]. Здесь еще раз выявился тот злой рок, который повсюду сопутствовал этому несчастному государю.

Рано поутру начали переправлять войска из‐за Волги — а она весной разлилась, — для установки солдат вдоль пути следования государя. Но одну из лодок так перегрузили, что она легко опрокинулась. Около двух десятков солдат утонуло.

Этот недосмотр военного начальства вызвал во всех слоях крайне тягостное впечатление. И раздражение невольно переносилось на государя как на кажущуюся причину несчастья. Кажется, от него скрыли о катастрофе, разное по этому поводу говорили.

Все же массы городского населения встретили государя еще тепло. Раздражение пока не так еще назрело, да оно, собственно, переносилось полностью на императрицу, а, кроме того, зрелище всегда остается зрелищем.

Дочь моя Людмила, бывшая сестрой милосердия в общине Красного Креста, рассказывала о посещении Николаем их лазарета:

Один раненый солдат пожаловался государю на сильные головные боли.

— У меня тоже постоянно болит голова!

Этот ответ, сказанный, вероятно, для утешения, много потом комментировался, особенно в связи с воспоминанием о японском покушении на Николая II[17].

Позже раненые солдаты делились с сестрами своими впечатлениями от царского посещения. Они все были поражены осведомленностью государя относительно их полков и обстоятельств боя, в котором они были ранены.

Но после его посещения подъем в лазарете был большой. Это с несомненностью показывало, что тогда монархизм в солдатской среде не был деланным, искусственным. Некоторые раненые, раньше просившие задержать их выписку, после царского посещения сами стали просить о скорейшей отправке их на фронт.

Маленький курьез: когда во дворце губернатора государь обходил представлявшихся старших чинов, он задал, вероятно, первый пришедший в голову вопрос моему шефу по банку Токарскому:

— Как у вас в губернии кооперация?

П. С. Токарский, до смерти любивший многословие, выражал потом огорчение, что он был стеснен временем для ответа:

— Вот если б мне дали поговорить с государем два-три часа, я бы ему все подробно рассказал о нашей кооперации. А что скажешь в две-три минуты? Нас предупредили, что дольше разговаривать с государем нельзя…

Когда пришло известие об убийстве Распутина, ликование было всеобщим. Как будто настал светлый праздник. Радостно взволнованные тверичане ожидали теперь наступления лучших времен. Думали, будто тяжелый кошмар дворцовых влияний окончился…

РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА

1. Первые раскаты

Ржев

В конце января 1917 года мне пришлось переехать в Ржев, в качестве управляющего местным отделением Государственного банка.

Ржев своей внешностью производил впечатление большого уездного города. В центральной части здания были получше, а к окраинам — только деревянные домики, часто с садами. Улицы по большей части незамощенные, тротуары вне центра дощатые, а нередко и вовсе их нет.

Посреди города — площадь, большая, окаймленная недурными двух- и трехэтажными домами. Это — торговый центр. Часть торговых рядов расположена на самой площади. Она вымощена, и на ней бывает еженедельно большой базар. Съезжаются крестьяне из соседних деревень, и грязь тогда на площади разводится изрядная.

В одном углу площади — большая трехэтажная гостиница. Дом освещен — что во Ржеве еще большая редкость — электричеством, имелась собственная станция. Этому дому, как лучшему в городе, впоследствии суждено было стать большевицким совдепом.

Неподалеку от площади, в одном лишь квартале, на берегу Волги стоит здание Государственного банка. Оно также освещается электричеством — посредством собственной станции. Во всей остальной части города — скверное керосиновое освещение.

Обращают на себя внимание хорошие здания городских школ — почти все по одному типу, с громадными окнами, дающими много света.

Город разделяется Волгой на две части: Князь-Федоровскую и Князь-Дмитриевскую[18]. Остаток старины — удельного времени, когда город был поделен во владение двух братьев. Через реку между этими частями переброшен железный мост.