По волнам жизни. Том 2

Для ориентировки я послал шифрованные телеграммы разным своим коллегам в двенадцать городов до Казани. Сообщив о захвате нашего банка, спрашивал, как у них и какой тактики думают они держаться.

Ответы получились разные. У некоторых еще не было встречи с большевиками, другие были в таком же положении, как и мы. Были и такие ответы, что неорганизованное сопротивление отдельных учреждений — дело бесполезное и т. д. Об единстве тактики нечего было и думать.

Пока большевики нас мало стесняли. Каждый день сменялся караул, но это было только внешним знаком существования их власти.

Получилась телеграмма-циркуляр из Петрограда от главного комиссара Государственного банка Пятакова. Сообщал, что во всех учреждениях вводятся комиссары. Управляющим предлагалось в разных вопросах действовать по соглашению с ними. Позже была получена в этом отношении и особая инструкция.

А в городе было все время очень беспокойно. Постоянно раздавалась перестрелка. По железнодорожной линии двигались вновь сформированные на фронте польские легионы. Они были настроены противобольшевицки, а потому на вокзальной территории, при проходе эшелонов поляков, происходили настоящие бои с пулеметным и орудийным огнем. Наши большевики пытались разоружить легионеров, но это удавалось им лишь изредка.

Комиссар

Появился у нас в банке и комиссар. С его появлением военный караул был убран.

Комиссаром был назначен солдат Серегин. Что давало основания к назначению его на пост, все-таки требовавший некоторых технических знаний? Позже он это объяснил служащим: он служил конторщиком в каком-то имении, где было картофельное хозяйство.

Из совдепа были сведения, что там его тоже не считали вполне подходящим, но иного выбора у них не было. Поэтому Серегин не пользовался сразу же большим влиянием на дела банка, и долгое время мне удавалось ему сопротивляться.

Нашим служащим Серегин объявил, что он является анархистом-коммунистом.

Комиссар применял такую тактику: предъявлял мне то или иное требование. Сообразуясь с интересами дела и с полученной из Петрограда инструкцией, я в некоторых случаях ему отказывал. Серегин не настаивал — такую, очевидно, он имел инструкцию, — но написал на меня жалобу, в своем освещении, «в совет». Там создавалось против меня возбуждение.

В трудном был я положении, когда комиссар потребовал передачи ему банкового шифра — на время. По банковой обстановке, знающий шифр мог бы наделать банку большие убытки. Поэтому шифры хранились в несгораемом шкафу и были доступны только управляющему и его заместителю контролеру. Если где-либо в России терялась книга с шифром, тотчас же заводился другой шифр.

По поводу требования Серегина я созвал совещание старших служащих. Мы решили, ввиду невозможности сопротивляться, шифр ему дать, но об этом составили протокол, который подписал и он. Все это имело для меня последствия.

Служащие, в громадном большинстве, относились к комиссару очень отрицательно, и это составляло его слабую сторону. Не надеясь на чиновников, он повел агитацию среди солдат и сторожей. Собирал их по вечерам для агитационных собеседований. Старик сторож, почтенный человек, мне говорил:

— Прямо не знаем, куда нам пристать! Видим, что «они» неправы. А идти против них — нам не поздоровится. Угрожают!

После месячной агитации Серегину удалось часть сторожей перетянуть на сторону большевиков. Несколько приверженцев получил он и среди чиновников, но только из числа тех, кто подвергался от меня взысканиям по служебной почве. На собраниях, отделяясь от остальных, эти чиновники садились рядом с Серегиным и голосовали по его указанию.

Никакого, зато, успеха не имел Серегин среди служащих барышень. Они его прозвали, за острый нос на бледном лице, зеленым дятлом. Это прозвище за ним укоренилось.

Старик, двинский чиновник, спрашивал:

— Неужели, Всеволод Викторович, «им» за это ничего не будет? Так и пройдет?

— Кто же может знать будущее…

Курьезно, что уже месяца два спустя, живя в Москве, я читал в ржевской коммунистической газете отчет Серегина по его комиссарской деятельности: «Целых два месяца пришлось мне бороться с управляющим Стратоновым, которого, однако, чиновники поддерживали. Мне удалось только, путем долгих убеждений, образовать свою, коммунистически настроенную группу среди низших служащих, и тогда мы смогли овладеть банком».

Лица, соприкасавшиеся с военно-революционным комитетом, передавали отзывы оттуда:

— Недовольство управляющим Стратоновым очень велико. И, если б не благоразумное большинство, он не только был бы уже отстранен от должности, но сидел бы в тюрьме.

А спустя несколько месяцев Серегин нашел в банковской библиотеке для служащих, создание которой я всячески поддерживал, мою книгу «Солнце». Прочитав ее, Серегин говорил служащим:

— Если б я раньше познакомился с этой книгой, ни за что не стал бы выживать из банка Стратонова!