По заказу

– А в Жокей-клубе знают, что вы выясняли у жокеев, каковы их шансы на скачках?

– Послушайте, Холли, в чем вы меня обвиняете?

– Ни в чем, – возразил я. – Это вы сообщили мне, что беседовали с Хью Уокером о его шансах.

– По-моему, вам пора идти, – не вытерпел он и не подал мне руку на прощание.

Я посмотрел ему в глаза, но прочесть в них ничего не смог. Он привык держать все мысли при себе.

Мне хотелось спросить его, что он делал в прошлую пятницу около восьми часов вечера. Мне хотелось узнать, есть ли царапины у него на шее, под свитером. И также хотелось узнать, имелся ли у него когда-либо револьвер 38-го калибра.

Но вместо этого я вызвал лифт, спустился в холл и вышел на улицу.

Вернувшись на Эбури-стрит, я загнал машину в гараж. Но не стал подниматься в квартиру, а направился в сандвич-бар на углу, чтобы перекусить копченой семгой с черным хлебом и салатом.

Мой мобильник зазвонил, когда я расплачивался в кассе.

– Хэлло, – произнес я, стараясь держать одной, настоящей рукой салат, бутерброд, сдачу и телефон.

Безжизненный, еле слышный голос на другом конце линии задал вопрос:

– Это вы, Сид?

– Да, – подтвердил я, и меня сразу охватила паника. Неужели что-то произошло? – Рози? Что такое?

– О боже, – проговорила она. – В Марину стреляли.

Глава 15

– Что? – пробормотал я, выронив сдачу.

– В Марину стреляли, – повторила Рози.

Я похолодел и больше не чувствовал под собой ног. – Куда?

– Здесь, на тротуаре, у выхода из института.

– Нет, – уточнил я. – Куда попала пуля?

– В ногу.

«Слава богу, – подумал я, – значит, с ней все будет в порядке».

– А где она сейчас? – спросил я.

– На том же месте, и ей оказывают помощь. Санитары стараются сделать максимум возможного. Но она потеряла столько крови. На тротуаре повсюду кровь.

Возможно, я слишком рано издал вздох облегчения. Моя кожа сделалась влажной и липкой.

– Рози, – торопливо посоветовал я, – выясните у санитаров, в какую больницу они намерены ее отвезти.

Я услышал, что она спросила их и тут же передала мне:

– В Сент-Томас.

– Поезжайте вместе с ней. А я скоро там буду.

Она отключилась. Я недоверчиво поглядел на мобильник. Нет, это не могло случиться. Но так было.

Природа вырабатывает механизм, позволяющий справляться со страхом или болью. Адреналин проникает в кровоток, а от него расходится по телу. Мускулы начинают двигаться, и мы бежим или прыгаем, скрываясь от опасности, мчимся прочь от источника страха. Я ощутил, как внутри меня заструились потоки энергии. В прошлом я слишком часто ощущал это, лежа в торфянике с ушибами и вывихами после неудачного падения.

Желание подняться и убежать было очень сильным. Иногда это желание убежать и скрыться оказывается столь неодолимым, что ты превозмогаешь травмы и забываешь о поврежденных руках и ногах. Существуют точные, документальные свидетельства о людях, искалеченных взрывами. Порой они убегали с места преступления, лишившись пальцев на ногах.

Теперь, в сандвич-баре, поток адреналина снова заструился во мне, хотя от растерянности я не понимал, что должен сделать. То ли забрать оплаченную еду, то ли поднять упавшую сдачу. Несколько секунд пропали зря, и я никак не мог сориентироваться.

– Что с вами, приятель? – поинтересовался кассир.

– Ничего, – прохрипел я, с трудом разжав губы. Выбрался из бара, пошатнулся у двери и бросился к дому.

Нажал на кнопку, открывавшую гараж, и заорал на медленно распахивавшиеся ворота.

К больнице Сент-Томас я понесся на предельной скорости. Она находилась на другой стороне Темзы, прямо напротив здания парламента. Сравнительно недалеко, с учетом лондонского движения. Я накричал на туристов у Букингемского дворца, потребовав, чтобы они вернулись на пешеходную дорожку. И проклял вереницы такси на Бердкейдж Уок. Автобусные проезды предназначены для автобусов, иногда для такси, но не для личных автомобилей. Однако я пролетел по одному из них на Вестминстерском мосту, и мне было наплевать, оштрафуют меня или нет.

Несмотря на два мигавших светофора и бесчисленные дорожные знаки, я целым и невредимым доехал до центрального подъезда больницы. Притормозил у входа и вышел.

– Здесь на тротуаре нельзя оставлять машины, – начал поучать меня какой-то злобный прохожий.

– Вот вы за ней и последите, – отпарировал я, запирая дверцы. – Мне срочно нужно в больницу.

– Они ее отгонят, – предупредил злопыхатель.

«Ну и пусть, – подумал я. – Незачем терять время на поиски парковочного счетчика».

О, Боже, прошу тебя, спаси Марину. Я не молился с детских лет, но сейчас обратился к Господу.

Прошу тебя, Боже, позволь ей остаться в живых. Верни ей силы и здоровье.

Я вбежал в отделение несчастных случаев и скорой помощи, застав в нем очередь из шести человек у окошка регистратуры. И схватил за руку оказавшуюся рядом медсестру.

– Пожалуйста, ответьте мне, в каком отделении Марина ван дер Меер?! – воскликнул я.

– Она пациентка? – с заметным восточноевропейским акцентом переспросила медсестра.

– Да, ее должны были привезти сюда с Линкольн'с Инн Филдс, на машине «Скорой помощи».

– Палаты «Скорой помощи» вон там. – Она повела плечом, указав направление.