По законам ненависти

– Я всю жизнь в Приштине живу, – продолжал Хаджиу, – но так получилось, что всё вокруг разбомбили, пришлось исторически принадлежащие нам дома забрать.

Он как будто оправдывался перед русскими за то, что вселился в эту сербскую квартиру...

– Вы хотели узнать, о чём я вас спрошу… – заговорил Сергей. – Так вот… Косово переходит к албанцам. Как вы представляете дальнейшую жизнь здесь?

– Мы бились, бились за наше Косово, за власть, – вздохнул Хаджиу, – а теперь… – он сделал театральную паузу, во время которой опять вздохнул. – Теперь мы не знаем, что со всем этим делать…

В его голосе Сергей почувствовал усталость. Вполне понятную: обычно в таких случаях начинается делёж власти, прежние друзья, когда у них не осталось внешних противников, превращаются во врагов.

– Но на камеру я скажу всё по-другому, – улыбнулся албанец. – Это первый вопрос из тех, какие вы хотите задать?

– Да, – подтвердил Комов.

– Тогда можно приступать. Дальше я буду импровизировать.

Игорь быстро установил камеру, поставил микрофон, подключил провода и проверил звук.

– Задайте мне вопрос ещё раз, – попросил Хаджиу.

– Косово переходит к албанцам, – повторил Сергей. – Как вы представляете дальнейшую жизнь здесь?

– Мы бились, бились за Косово, за власть и сейчас, когда мы получили почти всё, не получили лишь независимость, мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы вернуть людям достойную жизнь. Когда международное сообщество увидит, как здесь к лучшему меняется жизнь, оно признает и нашу независимость.

– Должны ли здесь оставаться миротворцы?

– Миротворцы должны завершить свою миссию: урегулировать обстановку, забрать оружие у тех, у кого оно ещё осталось, переселить сербов в Сербию, а потом мы будем поддерживать порядок своими силами.

Сергею совсем не нравились эти формальные ответы, хотя вот ведь проговорился албанец – намекнул на этнические чистки, на «Косово – без сербов», а то, что он не на камеру говорил, Комов сможет и сам воспроизвести, дескать, в приватной беседе один из лидеров АОК формулировал всё немного иначе…

– Какой флаг и гимн будет у Косова?

– Нам незачем что-то изобретать, у нас уже всё есть. Ведь под красным флагом с чёрным орлом мы боролись за нашу свободу. Вот он и будет национальным флагом Косово.

– То есть это флаг УЧКа?

– Да. Гимном тоже может стать одна из патриотических песен Армии освобождения Косова, у вас ведь, кажется, гимном тоже была подобная песня? Вот только слова её я не помню.

Вероятно, албанец имел в виду «Интернационал»…

– В дальнейшем, когда будет поставлен вопрос о том, чтобы мировое сообщество признало нашу независимость, – продолжал Хаджиу, – нам придётся отказаться от атрибутов, которые связаны с Армией освобождения Косова. Такое условие нам поставлено. Но ведь мы можем лишь чуть подретушировать и флаг, и песню, после чего сказать, что это уже не флаг Армии освобождения Косова и не песня учекистов, а наши национальные символы, – албанец точно читал лекцию, эмоции почти не проявлялись на его лице. – Вам такое ретуширование тоже должно быть понятно. Вы ведь жили в Советском Союзе, а там текст гимна несколько раз подправляли. В зависимости от политической конъюнктуры. Кстати, чтобы вы понимали, о чём идет речь, вот вам кассета с патриотическими роликами.

Хаджиу протянул Сергею видеокассету. На упаковке было отпечатано изображение человека в чёрной учекистской форме с автоматом в руках на фоне красного флага с чёрным орлом. Качество печати было отвратительным, а фотография зернистой, как будто обложку для кассеты делали в какой-нибудь пиратской студии, где помимо неё печатали и нелегальные тиражи западных фильмов, актёров озвучивали гнусавыми голосами, а копии фильмов добывали, поставив камеру в паршивеньком кинотеатре. Из-за этого на пленке периодически появляются силуэты встающих со своих кресел людей. Потом пиратские копии развозят по базарным точкам… Но кассету с патриотическими роликами, наверняка, должен был иметь любой албанец, а деньги, вырученные на её продаже, пополняли кассу АОК.

Поблагодарив хозяина, Сергей положил кассету в свою сумку, вот только он не знал, когда же сможет ознакомиться с её содержимым. Кассета была формата VHS, почти в каждом доме есть магнитофон, на котором её можно посмотреть. У Сергея таких было аж три. Один – громадный, совсем старый, купленный на чеки в «Берёзке» ещё в ту пору, когда видео являлось чем-то малодоступным и элитарным. Два других магнитофона были покомпактнее и поновее. Но ведь они находились дома, за тридевять земель от Югославии. А здесь им просто не на чем было смотреть эти ролики. Для камеры применяются кассеты другого формата. Возможно, нужный магнитофон был в порностудии, но Комову совсем не хотелось просматривать албанские патриотические ролики там.

Они проговорили ещё минут пятнадцать. Сергей знал, что Игорь в глубине души уже психует: им ведь ещё надо ехать в Македонию, вдруг к тому времени аккумуляторы сядут, подзарядить их будет негде, и тогда оператор ничего не сможет заснять.