По законам ненависти

«Жалко, что у него гранатомёт не сработал», – наверняка такая мысль родились у многих из тех, кто в выпусках новостей наблюдал, как мужчина бросает на асфальт своё оружие, забирается в машину и быстро уезжает. Его, кажется, так и не поймали. А американцы, может, стены своего посольства и отмоют, но отмоют ли они когда-нибудь честь своей страны?

Китайцы в Пекине тоже закидывали посольство США баночками с чернилами, рвали и жгли ненавистный полосатый, как роба арестанта, флаг. Полицейские, окружавшие посольство, нисколько этому не мешали. Ведь в стране с демократическим укладом, каждый волен высказывать свою точку зрения. Вот если бы они стали разгонять митингующих, тогда это стало бы грубейшим нарушением законов. Похоже, сотрудники правопорядка и сами были бы не против запустить чем-нибудь в здание, возвышавшееся у них за спинами, чтобы фасад обрушился, погребая под собой всех, кто прятался там от разгневанной толпы.

Увидев машины с дипломатическими номерами, митингующие не давали им проехать, останавливали, переворачивали. Американцы должны ответить за то, что убили двух сотрудников посольства КНР в Белграде, попав в здание «томагавком»!

Что касается причин этих бомбардировок, то китайцы без труда догадались, откуда ноги растут. Среди плакатов с иероглифами попадались и на английском языке, чтобы те сотрудники посольства, которые не знали китайский, не чувствовали себя ущербными и тоже могли прочитать: «Fuck NATO and USA», а рядышком были нарисованы Билл Клинтон и Моника Левински. Китайцы дорисовали американскому президенту щётку усов, как у Гитлера, а сам портрет поместили в центр свастики. Удивительно, что для обозначения самых циничных поступков всё ещё используют символы фашистской Германии. Американская символика давно уже заслужила право выступать в той же роли.

Какие этнические чистки в Косове? Побойтесь бога! Янки палец о палец не ударят, чтобы спасать кого-то, если это им не приносит дивиденды. Американскому президенту надо было срочно переключить интересы общественности со скандала в Белом доме, в котором он был замешан вместе со своей секретаршей, на что-то другое. Вот Югославия и подвернулась под руку. А то ведь грозил Клинтону импичмент. Ладно, если бы он признался в содеянном. Тогда бы его осудили разве что за то, что не закрутил роман с более привлекательной секретаршей. Хотя, может, в Америке девушек симпатичнее не осталось? Клинтон же поначалу темнил, потом стал мямлить, что «да, куда-то что-то пихал, но не помнит что и куда». Совсем как во время предвыборной гонки, когда его припёрли к стенке и сказали: «Есть сто пятьдесят три свидетеля того, что вы курили травку». Клинтон тогда был вынужден ответить: «Было дело, но я ведь не затягивался!» Теперь он старался показать американцам свою «крутость»…

Центральное телевидение Югославии вещало в последнее время из запасного офиса, совсем как это было в Москве во времена августовских беспорядков 93-го года, вот только Останкино лишь штурмовали, никто его не бомбил и не разрушал.

Многим позже Сергей узнал, что рядом с тем местом, где стояло здание RTS, в память о погибших поставили памятник…

На Белградских улицах часто попадались таблички с надписями «бомбоубежище» и стрелкой, показывающей, где надо искать спасение, но сербы из чувства гордости туда не ходили и предпочитали умирать на улицах. Такое отношение к жизни и смерти отчего-то ассоциировалось у Комова со штыковой атакой – люди не стреляют лишь оттого, что у них не осталось патронов, а смерть когда-нибудь настигнет всех, даже тех, кто в эти мгновения, прячась за железным щитком, поливает бегущих на чужие окопы длинными очередями из пулемёта. Даже тех, кто несёт под крыльями своего самолёта ракеты.

А как ещё сербы могут показать врагу, что они не сломлены? Вот если бы натовцы шли по горным ущельям и до них можно было добежать, пусть даже и под пулемётным обстрелом...

– С монтажами – проблема, – говорил Глеб. В комнате уже плавали клубы сигаретного дыма, а из пепельницы вываливались окурки. – На местном телевидении такие деньги за монтаж просят, что с ума сойти. Ещё надо специальное разрешение получать. Делаешь материал, отвозишь кассету в особый отдел, там её просматривают и ставят печать, разрешающую перегон, а без этого – никто перегонять не станет.

– Муторно, – сказал Сергей. – Времени и так всегда не хватает, а тут ещё ждать, пока тебе разрешат материал согнать. Что там они хоть проверяют? Вдруг засняли что секретное?

– Типа того.

– Тебе что-то не разрешали гнать?

– Не совсем. Просто кассету после проверки не успеваешь просмотреть, начинаешь перегонять и тут вдруг замечаешь, что нескольких кадров нет. Кадры эти затерли, а вместо них – чёрное поле, так и приходится гнать. В Москве подчистку закрывают из той картинки, что у них есть.

– Забавно… Но кадры-то убранные на исходных кассетах остаются, можно их восстановить. На кассете печать уже есть, никто и не заметит.