По законам военного времени

– Хорошо, забирайте его с собой. – Сказал Мешков и положил трубку.

– Валерий Иванович, я поехал в военкомат за повестками.

Через несколько минут из Качи выехала наша «газель», а сзади, за нами, ехал пятьдесят третий «газон» в военкомат, за «мукулатурой».

На дороге снова несколько раз останавливали и проверяли документы, но все обходилось без эксцессов. Где-то в течении часа добрались на место. Уже было около половины восьмого утра. У шефа в кабинете сидело уже человек пять офицеров – представители комплектуемых воинских частей. Каждый был при радиостанции для связи со своими. Тут из группы контроля городского военкомата передали такую информацию, что в Симферополисе начались уличные бои с татарами. Из Бахчисарая в сторону Севастополиса двинулась колонна машин с вооруженными людьми нерусской внешности. Нам рекомендовалось усилить охрану военкомата и мобобъектов. Народ из аппарата усиления даже еще не успел развесить афиши об объявлении мобилизации, но уже ближе к полудню первых суток начали приходить люди непосредственно в военкомат. Приходил самый разношерстный контингент: были и почти пацаны, которые этой весной дембельнулись, и уже сорокалетние мужики, и совсем молодые девчонки – романтики захотевшие. Они все рассаживались по лавочкам во дворе РВК, толпились в середине двора или за воротами.

Я же бегал по группам контроля собирал данные о ходе оповещения или вызывал их начальников в кабинет военкома. Наконец – то появилась минута и удалось выскочить на крыльцо покурить. Спустился по лестнице к урне, достал из нагрудного кармана камуфляжа, не вынимая из кармана пачки, сигарету и подкурил ее. И только тут почувствовал, что уже почти сутки на ногах. Тут ко мне подошли три каких – то мужика лет под пятьдесят.

– Слышь, командир, вот ты мне скажи, что случилось? Говорят, войну объявили?– спросил один из них, и к нам начал подтягиваться народ.

– А вы что телек не смотрите? Мобилизацию объявили, а не войну. Татарва голову подняла. В Симферополе уличные бои идут. Подо Львовом юльковцы и «бандерлоги» толпу собирают. Так что никуда не уходите, всем дела хватит, – закончил я передачу новостей.

– Ты хотел сказать в Симферополисе? И что за «бандерлоги»?

– Да, точно, Симферополисе и насчет «бандеровцев» – не заморачивайтесь, а то что-то глючит меня от усталости.

– Объявили мобилизацию, бля! А почему нас не хотят брать в армию? Я слышал, что по хохлятскому закону солдат берут до 40 лет, – сказал другой, – а мне уже сорок семь. Так что теперь я не нужен? Какие – то писюны газированные будут с татарами и оранжевыми воевать, а я буду дома отсиживаться? Да я еще любого двадцатилетнего в бараний рог сверну.

– Вы не волнуйтесь, я поговорю с военкомом, чтобы вас приобщить к делу. – успокаивающе сказал я.

Тут ко мне подошли три девчонки – «добровольцыцы». Одна была симпатичной крашеной брюнеткой среднего роста с карими глазами, на вид ей было не больше шестнадцати. Вторая была прыщавая девчонка с непонятного цвета с баклажанным отливом волосом, испещренная пирсингом во всех нужных и ненужных местах, примерно такого же возраста. Ну, а третья была миловидная девушка с натуральными русыми волосами и стального цвета глазами. Первую я знал, она как-то приходила около года назад на прием – хотела попасть на контрактную службу. Но ей тогда было то ли семнадцать, то ли шестнадцать лет. А по закону, девушек берут на службу с девятнадцати. Я ее отправил тогда, с умным видом процитировав закон. Посоветовал не забивать себе дурным голову и не брать тяжелого в руки. А где-то через месяц, когда искал себе квартиру в частном секторе Воронцовки, столкнулся с ней еще раз – помогала в поисках. С квартирой тогда конечно же пролетел, как фанера над Москвой. Но почему-то ее внешность врезалась память.

– Молодой человек, а вы не подскажете, к кому мы можем обратиться, чтобы попасть в армию? – спросила та, которую уже знал. Видать, она в этой тройке верховодила.

– А сколько вам лет? –

– Восемнадцать! – почти хором ответили романтично настроенные на военный лад посетительницы.

– Так, девочки, ваши родители знают, что вы здесь? – спросил их, зная о том, что они врут, и, показывая на ту, с которой уже был знаком, – А вас, девушка, я помню, вы ко мне приходили на прием и вам явно не девятнадцать лет. Что романтики захотелось?! А ну, быстро домой и не высовывайтесь. Без вас разберемся.

Я увидел, как у них на глазах навернулись слезы, и тут стало их немного жалко. Да и не совсем прав – девушки хоть и малолетки, но все-таки женщины… И чуть помягче добавил, чтобы они приходили через неделю. «Бойцыцы» явно повеселели и обещали точно прийти.