По закону столичных джунглей

— Спасибо тебе, дорогой, за искреннее желание меня… облагодетельствовать, — произнесла Люська, не глядя ему в глаза.

— Ну зачем ты так, — оскорбился Миша. — Я, может, тем самым не тебя облагодетельствую, а себя самого.

Люська все еще избегала его взгляда. «Вот то, что мама назвала бы выигрышным лотерейным билетом, — пронеслось у нее в голове. — Есть шанс исправить мою никчемную жизнь. Выйти замуж за москвича, переехать с ним в Европу… И моя малышка не будет безотцовщиной, никто не станет смотреть косо… И мама сможет даже гордиться мной перед всеми провинциальными родственниками — мол, непутевая дочь удачно устроилась…»

— Я тебя чем-то обидел? — обеспокоенный ее молчанием, Миша легонько тронул ее за плечо. Люська наконец подняла на него взгляд. Глаза ее налились непрошенными слезами.

— Что с тобой? — испугался Миша.

— Прости, но… я не могу, не могу так поступить с тобой, — выговорила она через силу. — Это было бы нечестно и… несправедливо по отношению к такому замечательному человеку, как ты. Я верю, что ты еще будешь счастлив, потому что ты этого заслуживаешь. Но… не со мной, понимаешь?

— Понимаю, — Миша вымученно улыбнулся. — Просто ты меня не любишь, вот и все, к чему все эти реверансы? Не беспокойся, как-нибудь переживу, не сдохну. Чай, не в первый раз ты меня отфутболиваешь… — пошутил он. — У меня уже иммунитет выработался.

Люська родила Алесю двенадцатого августа, в три часа дня.

Накануне ночью ей приснился Дима. Это был странный, нелепый сон… Как будто бы они столкнулись в огромном торговом центре, и Люська попыталась убежать, затеряться в толпе. Дима упорно преследовал ее, а она, несмотря на то, что четко знала — НАДО убегать, в глубине души все же отчаянно надеялась, что он ее догонит и не отпустит…

Она проснулась на рассвете, растревоженная сном, и, чувствуя тонкую сосущую тоску в сердце, села на кровати. По ногам потекла горячая жидкость. Люська решила было, что это кровь, но жидкость оказалась бесцветной.

«Воды отошли», — поняла Люська без страха. Сумка со всем необходимым для роддома была у нее давно собрана, контракт с частной перинатальной клиникой на Севастопольской заключен. Стараясь не разбудить крепко спящих Мишу и Никиту, она прошла в ванную, приняла душ и оделась. Низ живота время от времени неприятно побаливал. Люська знала, что наедаться перед родами не стоит, но решила выпить хотя бы чашку чаю и съесть бутерброд. Она совсем не чувствовала голода, но ей нужны были силы для предстоящего дня.

Затем она позвонила своей врачице, которая, по контракту, должна была принимать у нее роды. Та выслушала Люськины сбивчивые объяснения и велела приезжать.

В восемь утра Люська подошла к дивану, на котором сладко дрыхли Миша с сыном, и осторожно похлопала старшего по руке. Миша открыл глаза и уставился на нее с недоумением — обычно Люська просыпалась позже всех в доме.

— Кажется, началось, — шепотом объяснила ему Люська. Миша порывисто сел и переспросил:

— Ты уверена?

— Схватки идут, пока слабые, но регулярные, — Люська пожала плечами. — Врач сказал, что нужно ехать.

Миша подорвался с места и умчался в ванную умываться. Люська ждала его в кухне, и ею постепенно начинал овладевать страх — естественный страх перед родами. Она кое-что читала, и врачи в клинике объясняли, как себя вести, но теория — это одно, а практика — другое… Ей вдруг вспомнилась прекрасная бенгалка Сушила Кумар, которая наблюдала ее прежде. С ней у нее сложились настолько доверительные и приятные отношения, что, пожалуй, Люська предпочла бы рожать у нее. Но по весьма понятным причинам это было невозможно — информация моментально дошла бы до Димы…

При мысли о Диме у нее слабо кольнуло в сердце. «А он ведь даже не знает, что, скорее всего, уже сегодня станет отцом…» — подумала она.

Миша вышел из ванной, одетый и причесанный. В глазах его читалось легкое замешательство.

— Что нам делать с Никой? Сегодня суббота, детский сад не работает… Не с собой же его в роддом тащить.

— Да просто вызови мне такси, и я… как-нибудь сама, — отчаянно храбрясь, сказала Люська, хотя от подобной перспективы совсем упала духом. Но Миша отрицательно покачал головой.

— Идея! — осенило вдруг его. — Я позвоню маме, она приедет сюда и останется с Никой. Ты как, сможешь еще часок продержаться?

— Вполне, — кивнула Люська. Схватки и в самом деле пока не сильно ее беспокоили. Да, было неприятно, но вполне терпимо. Миша тем временем отправился звонить своей матери. Судя по обрывкам разговора, долетавшего до Люськи из прихожей, маман заупрямилась поначалу. Она вообще заочно недолюбливала Люську и не одобряла увлечения сына «этой девицей», предсказуемо подозревая в ней жадную расчетливую хищницу-провинциалку, которая спит и видит, как бы захомутать такого завидного жениха, как ее единственный любимый сыночек. Краткие переговоры, однако же, закончились победой Миши.

— Сейчас сядет в такси и приедет, — сообщил он, возвращаясь в кухню к Люське. — Выходной, пробок быть не должно, так что уже скоро. Ты, главное… не обращай внимания на то, что она будет тебе говорить.