По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3

К весне 1790 года становится ясно, что шведы выдыхаются. В последовавших морских сражениях внятного реванша за поражение при Роченсальме взять не удаётся, на суше боевые действия решительного успеха не имеют, о возврате земель, утерянных в результате Северной войны, в армии теперь говорят разве что с грустной улыбкой. В Стокгольме зреет недовольство затянувшейся войной, в государственной казне заканчиваются деньги. И Густав III решается на наступление, которое должно положить конец этой опасной для него неопределённости. Он планирует соединить свою армию и флот в своеобразный кулак в районе между Выборгом и Санкт-Петербургом и рвануться к русской столице. Для этого было необходимо нейтрализовать наш флот, который стоял на якорях в Ревеле (нынешний Таллин) и в Кронштадте, то есть не дать ему соединиться и разбить по частям. Это было принципиально важно: если с двумя отдельными русскими флотилиями шведский флот предполагал уверенно расправиться, то в случае их соединения преимущество было бы скорее на стороне русских, и десант на нашу территорию стал бы невозможен.

2 мая 1790 года в семь часов утра неприятельские суда появляются у Ревеля. Шведской эскадрой командует брат короля герцог Карл. В его распоряжении 22 линейных корабля и 4 фрегата против десяти линейных кораблей и пяти фрегатов у русского адмирала Василия Яковлевича Чичагова[183]. Преимущество большое. Но Карл не знает, что Чичагов заблаговременно приказал соорудить в порту несколько мощных артиллерийских батарей, и быстро попадает под их плотный огонь. В результате атака захлёбывается, один шведский корабль сдаётся, и два садятся на мель, причём одного так и не удаётся с неё снять и приходится сжечь[184]. Неприятель оказывается вынужденным отступить, несколько недель стоит у берегов Финляндии, ремонтируя потрёпанные корабли, а потом устремляется к Кроштадту. Чичагов тоже использует это время для ремонта и направляется за ним.

А из Кронштадта навстречу шведам выходит эскадра под командованием русского адмирала датского происхождения Александра Ивановича фон Крузе[185]. 23 мая противники встречаются, и начинается бой, который в наших источниках получил название Красногорского сражения (поскольку происходил недалеко от села Красная Горка, примерно в 20 километрах к западу от Санкт-Петербурга; Екатерина даже слышала канонаду), а в шведских – Кронштадским. Он продолжался два дня и закончился, можно сказать, вничью, однако русские достигли главного: эскадры Чичагова и фон Крузе соединились. Более того, шведский флот пошёл в район Выборга на соединение со своей гребной флотилией под командованием самого короля, оказался там в ловушке и с трудом вырвался из неё ценой больших потерь в ходе Выборгского сражения, произошедшего 22 июня 1790 года[186].

Планы Густава III не просто идут прахом. Он оказывается в тяжелейшем положении. Его корабельный флот уходит в Свеаборг, под Хельсинки, и тут же опять запирается русскими. Сам он со своей галерной флотилией, сильно пострадавшей при прорыве из выборгской западни, вынужден укрыться близ Роченсальма, то есть туда, где несколько месяцев назад русские одержали над шведами такую убедительную победу. Эти воспоминания и так настроения не поднимают, а тут ещё ему становится известно, что преобладающие силы противника под командованием принца Нассау-Зигена двигаются прямо на него с явным намерением довершить разгром. У нашего галерного флота преимущество, почти подавляющее: 20 фрегатов, 15 средних кораблей, 23 галеры, 77 боевых шлюпов и не менее десяти вспомогательных кораблей. В распоряжении Густава 6 фрегатов, 16 галер и 154 боевых шлюпа[187]. (По другим данным, у нас было 230 кораблей, а у шведов – 190[188].) Наступает самый драматичный момент войны, и победа русских поставила бы жирный крест не только на ней, но, возможно, и на правлении самого короля.