По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Путь был недалёк: каких-то шесть километров до селения Вихлен (Wichlen), десять минут на машине. Почти сразу за ним асфальтированная дорога упирается в танковый полигон и заканчивается. Дальше идёт уже грунтовая, по которой ехать у нас не было никакого желания. Запарковав машину рядом со старым швейцарским танком (настоящим!), мы пошли вверх, преодолели, может, километра два и возвратились.

Во второй раз, в 2014 году, мы подготовились лучше. Остановились в «Сардоне» и тут же договорились относительно проводника. Рано утром нас встретил пожилой крепкий дядька с молодой женщиной – как оказалось, его дочерью. Мы двинулись в путь на их микроавтобусе, доехали до полигона и тут увидели, что прямо у начала тропы стоит … суворовский солдат! В форме гренадера XVIII века, на карауле, за плечом ружье. Рядом со швейцарским танком. Раньше этого памятника точно не было! Наши проводники ничего внятного по этому поводу сказать не смогли, и только потом я узнал, что установлен он был в 2012 году.

Мы начали подъём. Поначалу всё шло хорошо, но потом погода несколько испортилась: небо заволокло тучами, а вскоре и вовсе пошёл дождь. Тропа намокла, стала грязной. Тонюсенькие ручейки сразу же превратились в довольно своенравные речушки. С набором высоты становилось труднее дышать. Я шёл, смотрел на отвесные кручи, пропасти, извилистую крутую, едва различимую тропинку и думал, что, наверное, раньше люди были значительно крепче и выносливее нас – горожан XXI века. А в голове время от времени бился вопрос: интересно, а могла ли бы другая армия, кроме русской, суворовской, пройти здесь в тех условиях? И отвечал себе, что абсолютно не могу понять, как наша-то не сгинула в этих сугробах да во льдах. Только потом я узнал о следующих поразительно точных словах князя Багратиона: «Мы шли почти босые, чрез высочайшие скалистые горы, без дорог чрез быстротоки, переходя их по колено и выше в воде. И одна лишь сила воли русского человека с любовью к отечеству и Александру Васильевичу могла перенести всю эту пагубную пропасть»[427]. (Тринадцать лет спустя, в 1812 году, похожие страшные испытания выпадут на долю солдат и офицеров Наполеона после того, как он оставит Москву и в жесточайшую стужу поведёт их назад, на запад. Нашей армии тогда тоже здорово достанется от русского генерала Мороза.)

Первой решила возвращаться моя жена. С ней ушла дочь нашего проводника. Потом, где-то через три часа пути, запротестовала внуки. Делать было нечего, и я сказал проводнику, что мы идём вниз. Он посмотрел на меня с каким-то сожалением, промолвил: «Четыре километра прошли, три ещё предстоит» и вынул высотомер. Тот показывал, что по высоте нам оставалось подняться всего на 500 метров. Но спорить с большинством я не мог. Так моя мечта и осталась мечтой. Наверно, уже навсегда…

Потом был лёгкий спуск (погода – как назло! – наладилась), ночь в «Сардоне» и долгая дорога в Паникс/Пинью – в обход горного хребта, который штурмовал Суворов.

Это одна из самых живописных деревенек, которую я когда-либо видел в своей жизни. Она находится на высоте 1.049 метров над уровнем моря[428] и расположилась на крутых горных склонах так, что некоторые улочки в ней идут под углом до 40 градусов, так что ехать по ним вниз на машине было отдельное испытание. А я стал искать дом, в котором останавливался наш фельдмаршал. Его удалось найти довольно быстро – четырёхэтажный, каменный, коричневого цвета и стоит практически на главной улочке (улицей её назвать можно с трудом: до того узка). Я остановил свой автомобиль и вышел. Увидел табличку на немецком: «Суворов 6.7.Х.1799». Тут из-за двери соседнего дома появился пожилой мужчина. «У Вас что-то с машиной?» – спросил он (дело в том, что я напрочь перегородил всю улицу). Я ответил, что нет: просто мы из России, идём по пути Суворова и вот решили посмотреть на дом, где он ночевал. Дядька просто преобразился! Стал объяснять, что хозяин – его друг, но он сейчас в отъезде, а то бы зашли вовнутрь; рассказал, что ездил в нашу страну, в Санкт-Петербург, поклониться могиле Суворова (!), а потом, сказав, чтобы я обождал чуток, скрылся в своём доме. Вышел он уже с женой и протянул мне книгу. «Это я написал, – гордо сказал он. – Про вашего полководца. Дарю». Я не верил своим глазам и ушам! В затерянной в горах деревеньке, в которой едва насчитывается 120 жителей[429], есть человек, ездивший в Россию специально чтобы почтить память нашего фельдмаршала, да ещё и написавший о нём книгу, которая к тому же оказалась на трёх языках (немецком, итальянском и английском)! Невероятно… А мой собеседник подсказал ещё одно место недалеко от Пинью, о котором не говорилось ни в одной книге из моей библиотеки. Нужно было проехать пару километров к перевалу, где сейчас стоит плотина. Так вот она вся разрисована фигурами суворовских солдат!