По зарубкам золотого демона

Передо мной в клокочущем пургой эфире начал проявляться прозрачно-фиолетовый, непонятный парообразный объем и в нем как бы вдруг проявился обвитый тончайшей, черной мантией облик. Я никак не могу вспомнить черты его лица, но оно было молодо и неприятно. Особенно мне не понравился взгляд «этого». Я с полной уверенностью могу сказать, что я с ним общался. Нет, нет, я не говорил, мой рот был плотно закрыт, тело напряжено, кулаки крепко сжаты, все это я отчетливо помню, но, убейте меня, я общался с ним.

Как и почему такое возможно я не знаю. Я сам узнал кто это. Да, да. Узнал!

Это был демон! Да, и еще раз да, это был демон, и это не смешно. Я не знаю, как, но я точно знал, что этот – демон.

Что ему было надо? О чем мы с ним общались?  Не буду делать секрета.

Демон смотрел на меня как бы пустыми почти прозрачными глазами. Он спросил меня зачем мне то золото. Помню, я затруднился ответить на этот вопрос. Видимо он это сам понял, или уже знал заранее. Помолчав, он сказал: – Хорошо, раз уж ты беспричинно желаешь меня, я позволю тебе это.

Вот тут я испугался. В этот миг я отчетливо осознал, что передо мною никто иной, как сам Золотой Демон Кубани. Стало жутко. Он засмеялся:

– Не бойся, ты же все равно не откажешься. Еще никто от меня не отказывался.

Помню, на это я спросил:

– И все пропали?

– Нет, не все, – ответил он, – только добряки и те, кто меня предал.

– А разве можно золото предать? А где же те, кто остался? – спросил я.

– Предать можно все, – сказал он, – душа так устроена ваша, что вы мать родную предать можете. А кто живые остались, тем я не достался.

– Но я против такого, – сказал я.

– Знаю, – сказал он, иначе не пришел бы к тебе.

– А зачем тогда это, раз я против предательства? – спросил я.

– Это моя работа, сбивать вас с пути истинного, – ответил он, – как видишь, я честен перед тобою. Я всегда нуждаюсь в слугах, поэтому я пришел за тобой.

– Нет, наверное, мне уже не нужно все это, – решительно заявил я, – Я не желаю никому служить!

– Ты не можешь отказаться, – спокойно заявил он, – Ты будешь моим слугой.

– С чего бы это? – я начал злиться.

– Ты даже не представляешь, насколько велик кон этой игры, – сказал он, –  а ты игрок, игрок отказаться не может от такого.

– Мне все равно, – сказал я, – я не хочу.

Но он просто протянул мне свою руку, в ней был предмет похожий на скальпель.

– Подписывайся кровью, – сказал он, – и я тебе скажу, где мое обиталище.

– Че бы я подписывался? Не пойдешь ли ты… –  зло воскликнул я, но предмет почему-то взял. В голове был сумбур, я не принадлежал себе, я был слуга, истинный его раб в это мгновение.

Он засмеялся:

– Не тяни время, подписывайся.

Дальше я уже не отдавал себе отчета, все было как во сне. Перед моим сознанием плыли кавказские виды. Неожиданно их сменили четыре грязных деревянных темно-зеленых ящика, в каких военные держат оружие и боеприпасы. Мне было позволено открыть один ящики. Я отчетливо помню, как я приподнял скрипящую крышку одного ящика.  То, что я увидел, поразило меня как молния. Он беспорядочно и доверху был набит драгоценной церковной утварью. Я во все глаза смотрел на мерцание золота, перелив жемчужин и лучистые красные камни. Я отчетливо вдруг понимал, что уже знаю, где это и что я нашел это. Вдруг у меня вырвалось: – Но золото черное!

– Да, – подтвердил демон, – Золото, действительно, если к нему внимательно присмотреться отливает черным. Поэтому от него невозможно отказаться и поэтому оно так опасно.

И я …

Я сделал надрез на подушечке большого пальца и подписался кровью…

Я не проснулся, я вскочил. Включив свет, я увидел свежий надрез на большом пальце. Электронное табло «Соньки» оповещало, что сейчас три часа ночи.

В моей башке все гудело и сверлом свербило дурацкое чеховское выражение «Монтигомо ястребиный коготь», «Монтигомо ястребиный коготь».  Что к чему не понятно…

Мне ничего более умного не пришло на ум, как напялить спортивное и, схватив топор, вылететь из дома. Пурга мела не на шутку. Входная лампочка едва одолевала пару метров темноты, и то благодаря чистейшему снегу. Держа наготове топор, я два раза обежал вокруг дома. Я всматривался в кружащий снег, меня трясло, я судорожно искал своего обидчика, но обидчика нигде не было. В горле колотилось как никогда взбудораженное сердце. В висках стучало, кровь готова была свернуться от жара. Разгоряченное воображение рисовало черт его знает, что.

Вбежав в дом, я принялся рассматривать палец. Сомнений не было, там был свежий надрез. Я мучительно перебирал весь вчерашний день, желая найти хоть одну зацепку, когда я смог поранить палец и, к своему ужасу, не находил ничего подобного.

Я горел, я был весь воспален, передо мной стоял этот не то сон, не то событие или видение.