По зову сердца

– Вот что, Роман Карпович, – Хватов остановил Журбу, – хотя мы чертовски устали, все же давай, пока здесь Дьяченко, рассмотрим хотя бы основные мероприятия партийно-политической работы. Это у нас времени займет немного.

Журба согласился. Но только они опустились на травку у землянки замполита, как из-за кустов выскочил «газик» и, круто повернувшись в сторону от дороги, остановился невдалеке от них. Из машины вышла Валентинова. Ее лицо светилось радостью.

– Видимо, сын прозрел, – тихо сказал Хватов. – Слепой он у нее был.

– Товарищ полковник, – пошла она к Хватову, – разрешите обратиться. Я только что с места прежнего расположения, забирала там остатки своего парка, и вот туда, – глотая от волнения воздух, прерывисто говорила Ирина Сергеевна, – прилетел наш самолет. Летчица, – посмотрела она на письмо, – Тамара Каначадзе. Тамара сообщила, что у них ваша Наташенька…

– Наташенька? – Фома Сергеевич произнес это так удивленно, что Журба замер на месте.

– Да. Ее они вывезли оттуда, с вражеского тыла. – И Валентинова вручила ему письмо. – В нем, видимо, все сказано.

Фома Сергеевич, этот закаленный в боях воин, разволновался так, что даже затряслись руки.

– Я вас, Фома Сергеевич, очень хорошо понимаю. Поезжайте, заберите Наташку и везите ее ко мне. А там подумаем. Поехали?

– Да у меня своя машина.

– Тогда всего хорошего! – Валентинова помахала рукой, села в «газик» и помчалась. Тамара Каначадзе ей вручила и другое письмо, адресованное Железнову.

Валентинова, еще держа пакет в руках, весело сообщила:

– А я сейчас обрадовала Фому Сергеевича.

– Обрадовала. Чем?

– Дочурка его нашлась. Она у наших летчиц, на аэродроме.

– Что ты говоришь? Действительно, радость.

– А это вам, – Валентинова протянула письмо Железнову. – Наши летчицы оттуда, из тыла привезли. – Дальше Яков Иванович ее не слышал и стал читать.

Это письмо его и обрадовало и озадачило тем, что в нем находилось письмо Веры, адресованное матери. Но, несмотря на всю его лучезарность, это письмо посылать Нине Николаевне никак было нельзя: в нем не было строк, которые раскрывали бы душевное огорчение потому, что она не видела мать, когда та была у отца на фронте.

– За письмо спасибо! Садись. Попьем чайку на свежем воздухе. – Яков Иванович показал на стол. – Заодно расскажешь, что с Ваней, да и как ты обосновалась на новом месте?

– С Ваней пока что по-старому. Врачи обнадеживают.

– А он-то как?

– Он? Хорошо. Привык. Верит и свою повязку бережно охраняет. Глядя на него, и я верю.

– И верь. В вере матери великая сила!..

Зазуммерил телефон. Звонил Хватов.

– Здравствуй, – приветствовал его Железнов. – Поздравляю. Всей душой радуюсь за тебя. Поезжай, а мы тут с Ириной Сергеевной для нее все подготовим.

Яков Иванович положил трубку и подошел к Ирине Сергеевне.

– Слышала, мать моя?

– Слышала и все обдумала. – Ирина Сергеевна поднялась: – Не теряя времени, я полетела в Афонино. Там живет одинокая старушка Ефросинья Александровна – прирожденная няня. Буду ее уговаривать взять на время Наташу. Старушка опрятная, избушка ее чистенькая. И мне кажется, что девочке у нее будет хорошо. А поначалу, пока мы в резерве, она побудет у меня.

– Поезжай, – только и сказал Яков Иванович. Проводив ее, сразу же сел за стол и стал писать письмо жене.

Хватов приехал на другой день к обеду. Машина подкатила к дому Валентиновой. Ирина Сергеевна выбежала на крыльцо. Приняв с рук Хватова спавшую Наташу, отнесла ее в дом и бережно, чтобы не разбудить, опустила на свою кровать.

Хватов стоял посреди избы, не зная, что делать. Его выручила Ирина Сергеевна.

– Давайте обедать. К обеду я пригласила Якова Ивановича. Позвоните ему, он у себя.

Растроганный такой заботой, Фома Сергеевич подошел к Валентиновой и поцеловал ее руку.

– Большое вам спасибо!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

В дождливое утро 7 августа, когда еще была в разгаре Курская битва, Западный фронт на стосорокакилометровом – от Копыревщины до Кирова – пространстве перешел в наступление, нанося главный удар на Рославль.

Командование группы армий «Центр», возглавляемое генерал-фельдмаршалом фон Клюге, страшно боялось, как бы на смоленском направлении не прорвались советские войска и не овладели бы «Смоленскими воротами» – пространством между реками Западной Двиной и Днепром, и не только потому, что они были «воротами на Москву», но еще и потому, что являлись и «воротами в Белоруссию», через которую шли пути в восточную Пруссию и Польшу.

Дивизию генерала Железнова вывели на фронт юго-восточнее Дорогобужа, в район Теплянки, потеснив для этого справа и слева соседние дивизии.

На направлении главного удара Железнов поставил самый сильный полк майора Тарасова, левее – полк майора Кожуры и во втором эшелоне расположил полк подполковника Дьяченки.

Хватов решил перебраться на НП Тарасова. Его Железнов остановил:

– Зачем?

– Там Тарасов и Кочетов в своих новых должностях впервые будут вести бой, а потому как-то на душе не совсем спокойно.

– Так ты что ж, вместо них командовать будешь?

– Командовать не буду, но поддержать – поддержу, – упорствовал Хватов.