Побасёнки на экране

Игорь Федорович Масленников Побасёнки на экране

Памяти веселых артистов

Борислав Брондуков

– Борислав Николаевич, как к вам чаще обращаются – Боря или Слава?

– Меня кличут Бурундуком…

Рина Зелёная

– Рина Васильевна, вы ведь на самом деле – Екатерина Васильевна?

– Зовите меня лучше РУИНА Васильевна…

Я карикатурист

Вспоминая самого себя с ранних лет, я обнаруживаю, что никогда никем не хотел быть – ни капитаном в Кейптаунском порту, ни геологом в тайге, поющим под гитару, ни лётчиком, штурмующим небо, ни подводником, ни даже музыкантом, хотя пою и изображаю симфонический оркестр без фальши. А уж про химию и математику и говорить нечего.

Я был болтливым мальчишкой. Мама назвала меня «хихиколкой». Ленив, созерцателен. Задатки экстрасенса. Любил разглядывать альбомы, открытки, перерисовывать их, в книгах – картинки, обложки. Читал с неохотой. Плохая память на факты и ситуации, но отличная зрительная. Не понимаю, как можно в лесу заблудиться.

В годы войны я таскал с собой по всем эвакуациям книжку «Плих и Плюх». Любимое разглядывание иллюстраций. Потом я узнал, что автор книги – немецкий художник Вильгельм Буш, а стихи его перевёл на русский язык Даниил Хармс. Эти стихи я помню наизусть до сих пор, читал их и детям, и внукам.

Каспар Шлих, куря табак,
Нёс под мышкой двух собак…

Детская книжка эта затерялась в переездах военного времени. Какова же была моя радость, когда в магазине «Книги стран народной демократии» я наткнулся на немецкое издание обширного альбома Вильгельма Буша, где были любимые «Плих и Плюх» со знакомыми картинками. А ещё позднее в одном из сборников Д. Хармса я нашёл его перевод, который я и так знал все эти десятилетия.

Теперь я могу с уверенностью сказать: смешные шаржи В. Буша для детей девятнадцатого века стали школой моего художественного вкуса. Скажу более: Игорь Фёдорович (обратите внимание на полное совпадение в имени!) Стравинский с детства был поклонником этих древних по нынешним временам «комиксов» для детей, знал наизусть стихи Вильгельма Буша – и не по-русски, как я, а в оригинале-то есть по-немецки.

А были ещё:

Весёлый Франц и шустрый Фриц
Идут охотиться на птиц…

Или:

…Обедом сытным утомлён,
Папаша спит и видит сон,
А надоедливая муха…

Или:

…Купать ребят решила тётка.
Они сидят и смотрят кротко…

Это было придумано, нарисовано и сочинено в середине девятнадцатого века!

Но главное открытие было впереди! Когда я узнал, что все эти сотни иллюстраций для тогдашних книг и журналов изготовлялись каторжным трудом гравёров, я был потрясён. Каждый лёгкий и изящный рисунок Буша они переводили специальными резцами и долотами на пальмовую полированную дощечку, вырезая на ней форму-клише для типографской печати.

Моё сердце было отдано искусству книги. Ещё студентом газетного отделения филфака я собрал обширную библиотеку книг по искусству книгопечатания, моей стипендии в те годы хватало, чтобы покупать у букинистов на Литейном альбомы оригинальных литографий М. Добужинского, офортов Г. Верейского и Д. Митрохина, ксилографий П. Шиллинговского и В. Фалилеева, линогравюры А. Остроумовой-Лебедевой. Даже дипломное моё сочинение называлось «Первые русские иллюстрированные журналы».

А эти волшебные слова – эстамп, лавис, сухая игла, акватинто, пунктир, мягкий лак, меццо-тинто! В те годы у тех же букинистов можно было приобрести – уже подороже – петербургские, в полный лист, иллюминированные гравюры восемнадцатого века М. Махаева, пейзажи А. Ухтомского и серию изящных офортов И. Шишкина, даже альбом сатирических жанровых гравюр англичанина У. Хогарта.

Ненасытность коллекционера – вещь опасная! Куда мне до моего товарища по режиссёрским курсам на «Ленфильме» Соломона Шустера, который собрал огромную коллекцию живописи начала ХХ века и шкафы старинного фарфора.

Я же был верен графике, всему тому, что запечатлено на бумаге. Разными путями пришли ко мне офорты архитектора Ивана Фомина, кроки Р. Фалька, иллюстрации В. Бехтеева и Н. Кочергина, «Пушкин» О. Кипренского, литографии В. Тимма, кое-какие японцы и китайцы…

«Копи Соломона»

После школы я не поступил в Академию художеств, хотя прилично рисовал и мой отец мечтал увидеть меня архитектором.

Оно и к лучшему! Известно, что ещё в давние времена студентов, увлекающихся шаржами и карикатурами, исключали из Академии по причине «порчи руки и глаза».