Победа для Александры

Так погиб саженец осины, который привез из леса Алькин отец. Подружкам очень нравилось, как трепетали, бились листочки молоденькой гибкой осинки, высаженной под окошком. Теперь Саша по дороге в школу непременно делала крюк и заходила к Альке. Ей хотелось увидеть нежную осинку, дрожащую на ветру своими звенящими листочками. Деревце прижилось, и девочкам казалось, что оно будет с ними всегда. Но вскоре на теле осинки неизвестно откуда появилась рваная рана. Осинка начала плакать. Она потихоньку истекала светлыми прозрачными капельками смолы, Алькин папа говорил, что так она лечится, но Саше почему-то не верилось. Уж слишком огромной была рана, а осинка была такой тоненькой. А потом осина… умерла. Засохла верхушка, очаровывающая Сашу нежным колебанием листочков. Остался лишь тонкий изуродованный ствол и две нижние веточки. В них еще теплилась жизнь. При самом маленьком порыве ветра листья на уцелевших ветках принимались дрожать, но дрожали не радостно, не звонко, а как будто испуганно…

Саша достала из пакета сверток, который в последний момент сунула ей Алька. Толстые ломти отварной куриной грудки. Щедрые куски колбасы на обильно смазанном маслом черном хлебе. Саша сунула руку в карман за платком, чтобы застелить им столик, и наткнулась на спичечный коробок. Она озадаченно вытащила находку и положила перед собой.

Ах да! Это же соседки, тети Оли. Интересно, что там такое? На вырезанном из бархатной бумаги самодельном донце лежали… золотые мамины, серьги. Когда-то давно Ольга уговаривала мать продать ей эти самые сережки. Мама смеялась и поддразнивала соседку: «Мужнин подарок, не расстанусь ни за какие деньги».

Но это было очень давно. В те благополучные времена, когда соседка искренне завидовала достатку в доме Сашиных родителей. Видимо, серьги попали в тетки-Ольгины руки тем же способом, что и две хрустальные салатницы, Саша заметила их в кухонном шкафу. То-то Ольга обижалась, что соседская люстра пробежала мимо нее. Скорее всего, соседка снабжала мать спиртным, а взамен брала понравившиеся вещи. Пока те еще были.

Перед сном Саша долго ворочалась на узкой полке. Вспоминала лицо Ольги, убогую обстановку родительского дома. Странное дело, соседка отказалась именно от той вещицы, которая нравилась ей больше всего. Рада ли Саша нежданному подарку? Наверное, не очень. Было бы лучше, если бы мама подарила их сама, а еще лучше, если бы нарядные сережки по-прежнему сияли в аккуратных маминых ушках…

Первое, что увидела Саша, выйдя из душного вагона, были пунцовые, нервно подрагивающие уши Иванова. Большие, выразительные, как у напуганной оленихи, учуявшей присутствие хищника. Александр был одет в коричневый костюм, над тесным воротником голубой рубашки розовело смущенное лицо с вопросительно отвисшей нижней губой. Инженер безжалостно крутил вспотевшими пальцами тугой букетик из терпких оранжевых ноготков на коротеньких ножках, скрученных черной ниткой. Увидев Сашу, он присел от неожиданности, всхрапнул на манер взнузданного жеребца, отчетливо запрядал ушами и нервно переступил на месте. Саша приветливо улыбнулась в его удлинившееся от удивления и оттого еще более похожее на лошадиное лицо.

Странные, неподобающие моменту мысли заворошились в помятой после поезда Сашиной голове. Иванов из рук вон плохо подходил на роль героя романа. Излишне суетливый и… очень некрасивый. Вот Костя… Боль предупреждающе ожгла сердце. Девушка упрямо склонила голову, продолжая наблюдать за поведением давнего воздыхателя.

Что она хотела высмотреть? Она не смогла бы обнаружить в тревожно приседающем поэте ни любовно вылепленного природой мужественного Костиного профиля, ни сильного спортивного тела с твердыми бугорками мышц, ни крепкой груди, спрятавшись на которой можно было почувствовать себя маленькой и защищенной… Защищенной? Едкая волна воспоминаний смыла привкус разочарования. Когда это она чувствовала себя защищенной благодаря Косте? Когда разбиралась с Магой? Или, может, в кафе, рядом с грубым официантом и приторным Гришей? Или… или…

Саша подхватила чемодан и рывком поставила его на перрон. Взгляд Иванова поймал в фокус девушку его мечты, и лицо расцвело ясной детской улыбкой. В Сашиной душе засветилась робкая надежда. Скорым экспрессом прошуровала знакомая пословица: «Не все то золото, что блестит!» Может, и впрямь неказистый Иванов окажется тем драгоценным сосудом, в котором теплится чудесный свет истинной любви!

Саша взволнованно потупилась. Как раз вовремя. Лицо очарованного инженера заполонило другое выражение. Горделиво выпятилась нижняя губа, глубокие складки пролегли в уголках капризного и одновременно слабовольного рта. По-хозяйски сощурились глаза, ревниво оглядывая «свое сокровище». Какой-то мужчина помог Саше сойти со ступеньки, и в глазах влюбленного поэта зажглись недобрые огоньки.