Победа Элинор

При этом он произнес выразительную клятву, как бы в подтверждение своих слов. Не надо, однако, думать, что опытный француз мог бы разглагольствовать по пустому в такую критическую минуту — нет! — он хорошо знал Ланцелота и потому понимал, что ничем нельзя подтолкнуть его к действию как насмешкой. Гордость молодого англичанина возмутилась от оскорбительного пренебрежения француза.

— Что мне надо делать? — спросил он.

— Влезть в эту комнату и поискать ключи старого деда. Я сам бы это сделал и, верно, получше бы вас справился, да боюсь, как бы эта старуха не проснулась, а то она, пожалуй, криком своим поднимет на ноги весь дом. Беды пе будет, если она увидит вас — расскажите ей только чувствительную историю о вашем пламенном желании увидеть в последний раз вашего деда и благодетеля, что удовлетворит ее и сомкнет ей уста. Вы должны отыскать ключи, мистер Роберт Ланц… виноват, Ланцелот Дэррелль! Не тотчас отвечал молодой англичанин на эту речь. Он все стоял у окна, держа в руках приподнятую решетку, и по движению решетки Элинор могла заметить, как дрожала его рука.

— Не могу, не могу, Бурдон! — проговорил он, едва переводя дыхание, — право, не могу! Как! Я должен подойти к постели, где лежит покойник, и украсть у него ключи? Но ведь это святотатство!.. Не могу! Не могу!..

Путешествующий приказчик пожал плечами, так высоко подняв их, что, казалось, он не мог уже опустить их когда-нибудь пониже.

— Прекрасно! — сказал он, — Кончено. Живи и умри в нищете, господин Дэррелль, только никогда уже не зови меня на помощь для совершения великих дел. Спокойной ночи!

Француз сделал вид, как будто уходит, но так медленно, что Ланцелот успел одуматься.

— Погодите Бурдон! — прошептал он, — не поступайте опрометчиво. Если вы действительно намерены помогать мне в этом деле, то имейте терпение. Разумеется, я все сделаю что надо, как бы ни было это неприятно. У меня нет особых причин питать благоговение к покойнику: он любил меня не настолько, чтобы мне надо было чересчур деликатничать с ним. Я влезу туда и поищу ключи.

С этими словами Дэррелль поднял решетку и положил уже руку на окно, но француз остановил его.

— Что вы хотите делать? — спросил он.

— Пойти за ключами.

— Но не этой дорогой! Если откроем это окно, то холодный воздух ворвется в комнату и тотчас разбудит старуху… как вы ее там называете, мистрис Джепкот. Нет, вы должны снять сапоги и перелезть через окно из другой комнаты. Видно, что эти комнаты пусты. Пойдем со мною.

Друзья отошли прочь, передвигаясь к окнам гостиной. Элинор перешла к оставленному ими окну и, приподняв ту же решетку стала смотреть в комнату, где лежал покойник. Ключница сидела на покойном кресле у ярко горевшего камина, очевидно было, что она очень утомилась. Голова ее склонилась на мягкую спинку кресла и ровное громкое храпенье достаточно доказывало ее крепкий сон. Огромные занавеси из темно- зеленого шелка были задернуты вокруг кровати, толстая восковая свеча в старинном серебряном подсвечнике горела на столе у самой кровати, две стеариновые свечи в медных подсвечниках, без сомнения, принесенные ключницей из своей комнаты, стояли на большом столе у камина.

Ничего еще не было тронуто с места в комнате покойника. Старые девы считали это за особенное достоинство со своей стороны.

— Мы ни до чего не станем дотрагиваться, — сказала мисс Лавиния, красноречивейшая из сестер, — мы не будем переставлять вещи в комнатах нашего любезного дядюшки. Джепкот, мы вам предоставляем обязанность наблюдать за всем в комнатах покойного вашего господина, все остается на вашей ответственности и вы не должны пи до чего дотрагиваться. Смотрите же, чтобы даже носовой платок лежал на месте до самого приезда писаря мистера Лауфорда из Уиндзора.

Вследствие этого распоряжения, в комнате все оставалось на месте в том же порядке, как было до смерти Мориса де-Креспиньи. Опытная сиделка, исполнив печальный долг, удалилась, ее утомленное тело требовало успокоения. Глаза покойника были закрыты навеки, занавес опущен — псе кончено.

На столе у кровати в беспорядке лежали очки, открытая библия, пузырьки с лекарствами, кошелек, костяной нож и ключи, никто не прикасался к этим вещам. Страстно хотелось обеим племянницам узнать содержание духовной, но ни одной из них и в голову не приходила мысль получить это сведение посредством незаконных мер. Обе сестры были предобросовестные особы, которые по воскресеньям посещали церковь по три раза в день и с ужасом отступали перед мыслью о нарушении закона.

Приподняв немного решетку и наклонившись к окну, Элинор смотрела в освещенную комнату, в ожидании, когда появится Ланцелот Дэррелль.

Большая четырехугольная кровать стояла напротив окна, направо была дверь. Прошло минут пять, прежде чем совершилось появление непрошенных гостей. Наконец дверь тихо отворилась и Ланцелот прокрался в спальную.