Победа Элинор

Лора и ее компаньонка долго разговаривали, но Элинор наконец замолчала и, прислонившись к белой низкой калитке, задумчиво смотрела в переулок. Мисс Мэсон никогда не уставала говорить. Серебристый поток невинной болтовни вечно лился с ее красных, детских губок, так что наконец Элинор замолчала и задумалась, наследница заговорила со своими собаками, со своим милым, шелковистым Скайем, и со своей итальянской борзой собакой, очень зябким животным, которое носило пальто из цветной фланели, и выказывало большую наклонность тосковать и визжать, не приносившую никакого удовольствия никому, кроме своей госпожи.

В эту душистую июльскую ночь луны не было, и чернорабочий мистрис Дэррелль пришел засветить фонарь, когда обе девушки стояли у калитки. Фонарь придавал приятный вид коттеджу в темной ночи и бросал яркий свет в темный переулок.

Только что ушел человек, зажигавший фонарь, как вдруг обе собаки громко залаяли и из темноты на черту света, бросаемого фонарем, вышел мужчина.

Лора Мэсон с испугом вскрикнула, но Элинор схватила ее за руку, чтобы сдержать ее глупые крики.

В наружности этого человека не было ничего страшного. Он казался бродягою, но не обыкновенным нищим, его поношенный сюртук был модного фасона и, несмотря на свой неопрятный костюм, его наружность походила на джентльмена.

— Мистрис Дэррелль все еще живет здесь? — спросил он торопливо.

— Да.

Это отвечала Элинор. Собаки все еще лаяли, а Лора все еще смотрела на незнакомца очень подозрительно.

— Скажите ей, пожалуйста, что ее желает видеть человек, который имеет сообщить ей нечто важное, — сказал незнакомец.

Элинор шла к дому исполнить это поручение, когда увидала мистрис Дэррелль на лугу. Лай собак помешал ей писать.

— Что там такое, мисс Винсент? — спросила она резко, — С кем это вы с Лорой разговариваете там?

Она отошла от девушек к незнакомцу, который стоял за калиткой, и свет от фонаря прямо освещал его лицо.

Вдова сурово посмотрела на человека, который осмелился подойти к калитке ночью и говорить с девушками, находившимися под ее надзором.

Но лицо ее изменилось, когда она взглянула на него, и дикий крик сорвался с ее губ:

— Ланцелот, Ланцелот, сын мой!..

Глава XV. ЛАНЦЕЛОТ

Мистрис Дэррелль стояла несколько времени, сжимая сына в своих объятиях и громко рыдая.

Обе девушки отошли на несколько шагов, так изумленные, что сами не знали что им делать.

Так это был Ланцелот Дэррелль, отсутствующий сын, портрет которого висел над камином в столовой, память которого так нежно лелеяли и каждый след прежнего присутствия так старательно сохраняли.

— Сын мой, сын мой! — шептала вдова голосом, который казался странен молодым девушкам от нового звука нежности, — мой родной и единственный сын, как это ты воротился ко мне таким образом? Я думала, что ты в Индии. Я думала…

— Я был в Индии, матушка, когда мое последнее письмо к вам было написано, — отвечал молодой человек, — но вы знаете, как мне надоел и опротивел тамошний гнусный климат и гнусная жизнь, которую я принужден был вести. Наконец она сделалась невыносима, и я решился бросить все и приехать домой, я сел на первый корабль, выезжавший из Калькутты после того, как я принял это намерение. Вам не жаль видеть меня, матушка?

— Жаль видеть тебя, сын мой, сын мой!

Мистрис Дэррелль повела сына в дом. Она совсем забыла о присутствии двух девушек. Она, по-видимому, забыла даже о их существовании — до того изумило ее возвращение ее сына. Элинор пошла с Лорой в ее комнату, они заперлись там разговаривать о странном приключении этого вечера, между тем как мать и сын сидели в столовой.

— Не правда ли какое романтическое происшествие, милая Нелли? — сказала с энтузиазмом мисс Мэсон. — Желала бы я знать, неужели он всю дорогу из Индии ехал в этом гадком сюртуке и в этой противной шляпе? Как он похож на героя романа — не правда ли, Нелль? — черноволосый и бледный, высокий и стройный. Как вы думаете, он воротился совсем? Мне кажется, ему следовало бы получить в наследство богатство де-Креспиньи.

Мисс Вэн пожала плечами. Она вовсе не интересовалась блудным сыном, который явился так неожиданно, ей довольно было слушать все восклицания Лоры и сочувствовать ее любопытству.

— Я ни крошки не усну, Нелли, — сказала мисс Мэсон, расставаясь со своим другом, — Я буду видеть во сне Ланцелота Дэррелля, с его черными глазами и его бледным лицом. Какой свирепый и сердитый у него вид, Нелль! — как будто он сердится на свет, зачем он поступил с ним так дурно. С ним, должно быть, поступлено дурно. Вы знаете какой он талантливый. Его следовало сделать генерал-губернатором или посланником, или кем-нибудь в этом роде в Индии. Он не имеет права быть бедным.

— А я думаю, что он сам виноват в своей бедности Лора, — спокойно отвечала мисс Вэн. — Если он талантлив, он должен бы уметь зарабатывать деньги.

Элинор думала о Ричарде Торнтоне, когда говорила это, думала, как он работает в театре из-за бедного жалованья, и запачканный красками сюртук Дика казался великолепен по контрасту с сюртуком блудного сына.