Победа над бездной

– На рабочем компьютере, – разулыбался тот, – я тебе скину сегодня.

Глава 31. Пройти личный маршрут

Я к храму шел боями славы

Сквозь Сталинград, сквозь огнь и дым,И я оружьем добыл право

Пасть на колени перед ним.

А.И. Недогонов, Сталинская премия, 1948г. (посмертно)

Монастырский двор неторопливо, с размеренным благоговением погружался в глубокие осенние сумерки. Воздух становился все более сырым и пряным. Наполненный тревогами день неприметно обретал долгожданный покой.

Сгорин сидел рядом с храмом в ожидании отца Тихона и думал, как будет с ним общаться.

Сегодня домой из клиники его подвозил Андрей: специально приехал, чтобы увидеться. Конечно, он был прав, говоря: «Церковь всегда в чем-то помогает; никогда не уходишь оттуда пустым». Да, облегчение появляется, как было и сегодня во время долгой монастырской службы. Но как суметь извлечь то главное, что удержало бы, чтобы не свалиться опять в пропасть? Наверняка случаев, похожих на его собственный, немного, если вообще они есть. И как все это объяснить отцу Тихону, поймет ли он?

Игорь чувствовал себя неловко из-за того, что так и не смог выстроить в голове план разговора. Да и каким он мог быть, если ничего другого, кроме главного вопроса «Как мне осознать себя?» Сгорина не интересовало.

Отец Тихон сразу поразил простотой и спокойствием. Общаться было совсем нетрудно, скорее, наоборот. Даже почувствовалось взаимопонимание, пробудившее в Игоре хрупкую надежду на выход из бездны.

Их беседа продолжалась не один час: когда наступающая ночь заставила вспомнить о времени, было уже холодно, и они прошли в монастырскую трапезную. Батюшка вскипятил чай с травами, и еще долго сидели они за длинным деревянным столом под тяжелыми многовековыми сводами.

– Фрагментация памяти… – священник говорил тихим и каким-то особо ненавязчивым голосом, отчего хотелось уловить каждое слово, – для тебя это тяжелый диагноз, а для кого-то – привычный образ жизни. Просто ты столкнулся с таким злом в лоб, напрямую. А многие люди приспосабливаются и не замечают беды, хотя и смертельно страдают от нее. Но они не хотят задумываться.

– Как можно не ценить пережитое, – грустно отозвался Игорь, – когда так важно знать прошлое, гораздо важнее, чем будущее! Иначе, как себя собрать? Если память – кусками, отрывками, – превращаешься в пазл. Ведь человек есть то, что он помнит. Я только сейчас всё это понял. Ничего нет страшнее, если не знаешь себя. Даже когда терпишь невыносимую боль – легче, потому что осознаешь, кто ты. Если не можешь сам себя воспринимать как целое, невозможно жить как человек… наверное, ближе к растениям. Иногда я чувствую, что еще чуть-чуть, и мое сознание справится, восстановит полную картину. Но не получается, как будто в голове что-то внезапно ломается или кто-то срывает рычаг – с этими словами из его груди вырвался глухой отчаянный вздох, и отец Тихон, с тревогой взглянув на него, сказал:

– Когда невыносимо тяжело, не стоит надеяться только на себя, надо обращаться к Богу. Если трудно, кто поможет нести тяжелую ношу? Друг. Так же и здесь: мы не всесильны, хотя и можем очень многое. Надо это осознать и принять спокойно, без бунтарства, – батюшка встал, чтобы зажечь новую свечу взамен догорающей, и было в этом что-то сокровенное и родное, пришедшее из глубокого детства. Игорь вспомнил маму, улыбающуюся, радостную, зажигающую свечи на новогоднем столе, в полутемной и оттого волшебной комнате, наполненной праздничными отблесками…

– Ты идешь к вере, Игорь, но пока еще не научился жить в ней естественно, потому и страдаешь так, мучаясь от недостатка искреннего, настоящего. Душа терзается, не хватает свободы сознания, ты очень скован внутри… Постарайся увидеть себя издалека, со стороны, и разберись, чтобы понять, кто ты.

– Да я только и стремлюсь к этому, но ничего не получается.

– Все равно не останавливайся, имей терпение и веру, – отец Тихон встал, чтобы подогреть чай, и посмотрел на Сгорина долгим взглядом. – Бывает, это оказывается самым трудным для человека.

– Я понимаю… Особенно насчет терпения.

– Да, непросто. Но надо продолжать идти к цели. Думаю, ты в этом и сам убежден…

Сгорин в подтверждение медленно покачал головой.

– Да ты и без меня прекрасно знаешь, что на одном месте недопустимо стоять долго, нужно двигаться. Полный покой противоестественен. Нам необходима возможность движения, чтобы чувствовать себя свободными. Человек меняется каждое мгновение: пришла новая мысль, совершил новый поступок, принял новое решение. Мы постоянно развиваемся, с каждой секундой: делаем новый шаг, внутренний или внешний.