Победа над бездной

– Верно, я это хорошо понял. Знаете, у меня как будто глаза стали другими: вижу то, о чем раньше не задумывался, наверное, нужды не возникало. Ясно, что нужно заново начинать путь, уже в другом, изменившемся состоянии, но не могу осознать, как это сделать. Дикая история… и тянется невыносимо долго. Постоянно ускользает что-то важное, и я опять оказываюсь в мутной вязкой пустоте, которая засасывает, как трясина; понимаю, что в этот момент сам себя теряю, но не знаю, как противостоять, – Игорь был настолько вдохновлен искренним пониманием, что отступила даже вечно гнетущая усталость.

– Ты на своем трудном опыте пришел к тому, о чем говорили многие святые. Они предупреждали, что пустота – всего лишь то, что не заполнено Богом. Так происходит потому, что человек никого не хочет пускать туда, где он привык рассчитывать только на себя, особенно пока молодой и сильный. В это время ему и рай не нужен. Когда же случается беда, тогда эта пустота молниеносно завоевывает его сознание, – монах говорил удивительно ровным голосом, будто совсем без эмоций, но слова его беспрепятственно проникали в душу, вливаясь в нее, как вода на иссохшую от зноя землю.

Игорь думал о том, что готов много часов кряду вот так сидеть, напротив отца Тихона, и слушать бесконечно…

– Заплутавший или потерявший себя думает, что свободен, но это не так. Над человеком уже властвует пустота. Он подчинен внешнему воздействию и не может проанализировать свое состояние, что очень опасно. Такие люди не имеют в себе жизни. С пустотой внутри и снаружи они становятся полумертвыми и начинают упорно и даже агрессивно заманивать других в эту черную дыру. Им это кажется свободой…

– Она и управляет мной… проклятая пустота! Я стараюсь бороться, но иногда просто не знаю, как, – Сгорин был рад тому, что, наконец, смог ясно осознать проблему.

– Игорь, ведь случайно ничего не происходит, – сказал отец Тихон, разливая по бокалам вновь подогретый чай. – Мир, природа, живые существа живут по определенным законам, которые не человеком принимаются и выполняются независимо от него. Это то, что над нами…

– То есть, моя ситуация неслучайна? Вы это имели в виду?

Батюшка ответил очень спокойно:

– Неподъемного бремени Господь не возлагает. Значит, ты способен выиграть даже в таком трудном бою. И победа эта потребуется для следующего шага…

– Но я не могу найти дорогу, маршрут, которым надо идти!

– Игорь, ты своими трудами уже прокладываешь этот путь, – отец Тихон смотрел на него с теплой улыбкой, как на ребенка.

У Сгорина в голове пронеслось, что такой добрый и проникающий в тебя взгляд – уже есть поддержка и лечение.

Между тем священник допил чай и зажег новую свечу:

– Человек имеет обязательство созидать свою душу, жизнь, семью, Родину, добрые дела… Это очень трудно. Но если поступать по совести, то и путь найти легче.

– Точно так же и мой дед говорил. Он изучением мозга занимался, – ответил Игорь.

– Значит, понимал, что таков закон жизни. А если идешь против закона, непременно будет беда, – монах говорил терпеливо, как любящий отец. – Ты сильный человек. Думаю, и на подвиг способен.

– Что значит «подвиг»? Задача есть – надо выполнять. А подвиг или нет… при чем здесь это? – Игорь равнодушно пожал плечами.

Отец Тихон одобрительно хмыкнул, глядя на Сгорина:

– К нам в монастырь два года назад пришел один кадровый военный, когда его комиссовали после госпиталя. Он часто болел из-за последствий ранений, но в город не хотел возвращаться, а сюда к нам не каждая скорая доедет, особенно в распутицу. Мы уговаривали его вернуться, в монастыре никакой медицины нет. А он заладил: если умирать, то здесь.

Монах встал, перекрестился перед иконой, губы его что-то неслышно зашептали.

Он простоял так несколько минут, освещаемый тихим светом лампады, потом продолжил:

– Хочу рассказать тебе о нем… Герой во всех смыслах: и по духу, и по наградам. Кубанский казак. Подорвался на противопехотной мине в Чечне, чудом остался жив, одну ступню оторвало. А через полгода уже на протезе вернулся в разведку. Георгиевский кавалер. Четыре войны прошел: Афганистан, Сербия, Чечня, пятидневная 2008-го. После тяжелой контузии не долечился как положено: воевать торопился. А к нам приехал уже после многочисленных операций, болел подолгу. Трижды отвозили его в город, в госпиталь. Подлечивали, врачи хорошие были. Но последний раз спасти не смогли, – батюшка замолчал.

Игорь вспомнил об Алексее, погибшем в Анголе, и не заметил, как невольно пригнулся к столу под тяжестью воспоминаний.

Вдруг послышалось тихое монашеское пение, будто долетевшее из другого измерения. Ночь оказалась наполненной сокровенной жизнью, прикоснуться к которой днем было невозможно…

И Сгорин вдруг подумал, что чувствует себя здесь неожиданно легко.

Отец Тихон негромко продолжал:

– Знаешь, что его отличало от многих? Все в нем было настоящее, никакой фальши. Среди нашей братии есть один офицер после Чечни, который спрашивал его, за что приходилось воевать в других странах. А он отвечал просто: «За правду». Владимиром его звали…