Победа Сердца

– Не совсем, – едва заметно вздохнул он, – однако, за свою жизнь она спасла множество жизней и всё благодаря своей… Я даже не знаю, как сказать… Она жила так, будто бы ее самой и ее интересов не существовало. Как будто бы она была воплощением некой силой или проводником чьей-то воли, которая и должна была действовать через нее в этом мире, а что она сама была таким же самым обыкновенным смертным человеком, ее не сильно волновало.

– Но, если она не была человеком, как ты говоришь… – также без негативного контекста, который по привычке мог додумать про себя Джаред, продолжила юная Виктория, – то как она могла не понимать, что оставлять тебя одного, деда, не самое приятное, что можно сделать для своего ребенка?

Вопрос застал мужчину врасплох.

– Ты понимаешь… Она просто не могла поступить иначе. Мама, твоя прабабушка, просто не смогла бы бросить всё и улететь из Империи вместе со мной и отцом, поэтому она и осталась там… Осталась навсегда, – на глазах Джареда выступили едва заметные слезы, которые он остановил рефлекторно, поджав губы.

Виктория внимательно следила за реакцией своего дедушки и всё не унималась.

– А моя мама? Она тоже не смогла просто так оставить Империю и остров Утконоса, так ведь?

– Ох, не знаю, не знаю, Вик, – тяжело выдохнул Джаред, – Джулия вообще не должна была иметь ко всему этому отношения, однако, так получилось, что и она пала жертвой этого режима, построенного твоим… – собеседник наконец сдался, – твоим прадедом. Была бы моя воля, я бы давно уже забрал тебя отсюда в страны Конгресса…

– К моему брату? – спокойно спросила Виктория.

Джаред слегка обомлел, испугавшись, не выболтнул ли он лишнего за время их беседы.

– Откуда ты…

– Ну я же правнучка Императора Сердца в конце концов, – улыбнулась она, – и у меня уже есть доступ к кое-какой информации.

– Значит, ты уже…

– Общалась с Кевином?

Джаред ощутил себя полным дураком, который из-за собственного страха никогда больше не увидеть дочь, из-за того, что, может, хотя бы намекнуть своей внучке о существовании ее брата, не осмелился даже думать о нем в ее присутствии, хотя сама Виктория давным-давно знала даже его имя.

– Нет, – продолжила она, – но я знаю, что живется ему неплохо. Я заказала пару не совсем приличных слежек за ним в странах Конгресса и теперь уверена, что жизнь у него складывается, как надо. И, поверь мне, деда, веселится он куда интереснее чем я сама! – не смогла скрыть своей улыбки Виктория.

– Но как … – взял себя в руки все-таки Джаред, – как ты можешь так… О, Богиня, какой кошмар! – сжался он от презрения к самому себе и собственной бесхребетности, – тогда мы просто обязаны помочь тебе сбежать, чтобы вы наконец встретились с ним! Ведь как можно!.. – задрожал от гнева Джаред, – как можно разлучать родных брата и сестру! Это… это просто немыслимо! Это…

– Не волнуйся, пожалуйста, – подавшись вперед и нежно положив свою теплую ладонь на руку трясущегося мужчины, который тут же успокоился, почувствовав себя импульсивным ребенком, которого пытается, наоборот, успокоить взрослая и умудренная опытом женщина, – всему свое время, и, поверь мне, в нужный час мы встретимся с ним, обязательно встретимся.

164. – Значит, ты всё это время лишь делала вид, что не знаешь, кто я, – прищурился Кевин, внимательно выслушав откровение из прошлого Виктории.

– Не совсем, – замялась Виктория.

– Тогда?.. – не мог придумать ничего другого Кевин.

– Я не узнала тебя сразу, – покраснела Виктория.

– Ты не… – сначала не совсем понимая, что она имела ввиду, но затем увидев, что сестра говорит совершенно искренне, не смог сдержать улыбки Кевин, а затем и вовсе рассмеялся, заразив и Викторию, которая, остановившись, оперлась о Кевина, что в свою очередь также нашел опору в своей сестре, не в состоянии унять смех.

– Нет, правда, что ли?! – хохотал Кевин.

– Серьезно, я не смогла сопоставить тебя на видео и вживую, – до слез хохотала Виктория, которая про себя в очередной раз «загналась» по поводу того, что ее родной брат смеется после стольких смертей и, в особенности, ее дорогого жениха, однако для него, как для иностранца, это всё равно не имело практически никакого значения, кроме как для наблюдателя, в то время, как для нее это было всей ее жизнью, и, тем не менее, она не могла унять свой хохот, который, возможно, и был оправданным, как и у Кевина, защитным механизмом рассудка, который цеплялся за последнюю ниточку, чтобы не сойти с ума и хотя бы дотерпеть до того момента, когда всё наконец решится.

– Прости… Прости, но ты точно уверена, что профессия журналиста – это твой конёк?

– Уже нет! – смеялась от души, как в последний раз, Виктория, отдавая себе полный отчет в том, что без связей ее деда она и близко бы не подобралась к тем проблемам, которые изнутри подтачивали здоровье всего острова, в отличие от ее родной прабабушки, которая не боялась вскрывать информационные гнойники, показывая их на обозрение всему миру.