Победа Сердца

Виктория поднималась вверх по склону горы и ощущала, что, несмотря на скованное сердце, не отпускавшее ни на секунду ее внимания невидимыми щипцами скорби, глаза ее, в свою очередь, даже метафизически, нельзя было удержать ничем. А потому они в итоге предательски подвели, и девушка начала рыдать, с каждым шагом вспоминая всё новые и новые подробности, что еще секунду назад скрывала ее память. Она вспоминала всё: и про отца, и про Кевина, и про войну, в которую их бросили. Как, как может она вынести всё это? За что может зацепиться, чтобы вытащить себя? Как выжить в мире, полном боли, без помощи родных людей? Каким образом? На кого положиться, когда все эти люди, так или иначе, мертвы? Виктория шла и сотрясалась всем телом, ощущая, как поднимающаяся изнутри ненависть тут же гасится скорбью, которая также, в свою очередь, приминалась бесконечной пустотой, у которой не было формы, и которая утягивала ее в ничто, подобно гигантскому магниту, который скрывался где-то за заснеженной долиной, на которую открылся вид с вершины горы, куда уже успела подняться девушка. Верхняя часть ее тела уже выпрямилась вперед, подобно птице, что готовилась к своему последнему полету. Когда же гравитация стала неумолимо тянуть ее вниз, вместе со всем грузом ее воспоминаний, который должен был разбиться вместе с ней и прекратить ход часов того мира страданий, в котором она жила, Вика на мгновение, уже в полете, увидела вспышку света, что, подобно резкому удару тока, пронзила ее тело, буквально заставив ее выбросить обе руки вперед, тем самым схватившись за корень растущего на крутом утесе дерева. Виктория, еще не до конца соображая, что же произошло, чувствовала, как слезы на ее глазах превратились в снежинки, как, одновременно с этим, по всему телу разлилось тепло, заставившее каждый волосок на ее теле подняться при одном только взгляде на алый восход, который осветил белоснежный лес, играя пурпурными оттенками, что затанцевали в ее сердце. Теплота также прошлась и по руке выжившей. Виктория интуитивно подняла голову, увидев, как ее окровавленные ладони со всей силы держатся за саму жизнь в виде корня дерева, что оказался среди тающих сугробов. С корней стекала вода, эти капли попадали на руки девушки, смешиваясь вместе с ее кровью и на ее глазах становясь единым потоком. Наблюдая эту простую метаморфозу, Виктория вспомнила кое-что, существовавшее еще до самого ее рождения. Парадокс заключался в том, что она, вспомнив эту маленькую тайну, что была у всех на виду, одновременно с ней уяснила для себя все остальные феномены на свете, и, казалось, больше не было смысла находиться в этом мире. Однако, как раз из-за этого, мышцы ее тела непроизвольно напряглись, вытаскивая своего владельца на вершину, где, поднявшись в полный рост, Виктория, стряхнув рукой слезы, смотрела, как приходит весна, которая заставила таять снег, из-под которого уже проступали первые побеги спящего знания, которое дремало и внутри Виктории всё это время. Она не нуждалась в поддержки и любви, чтобы жить, потому что она сама и была Любовью.

Только эта любовь была совершенно нечеловеческой, а, зачастую, даже бесчеловечной, что играла на таких уровнях сознания, которые не имели абсолютно никакого отношения к приземленным чувствам маленькой девочки, которая лишилась своего родного брата уже во второй раз, только теперь окончательно и бесповоротно. И это персонально она стала причиной его гибели, а потому, не в силах пережить груза утраты и вины, Виктория, в последний раз окинув взглядом окружающий ее пейзаж, который она любила и ненавидела одновременно, отпустила руку и упала в бесконечную пропасть, что разверзлась под ее ногами, готовая поглотить ее навсегда, лишившись всяческих иллюзий о том, чтобы вытащить себя.

175. Окружающая тьма рассеивалась, как и ушедшая далеко в будущие перспективы фантазия, обнажая Викторию, которая уже заранее бичевала себя за бесхарактерность, но, которая, тем не менее, вновь и вновь стоически возвращалась в настоящее, где выбор будущего уже был предопределен.

Настоящее же представлялось будто бы даже совершенно безоблачным, по крайней мере, оно таковым казалось со стороны – в виде гигантских голографических экранов, которые переливались всевозможными цветными рекламами спонсоров, через которые проступали изображения переполненных трибун, где все как один скандировали, горячо приветствуя Викторию. Хотя никто особенно и не знал, кто она такая, но энергетика праздника и общности уже подталкивала массы поглотить всю информацию, им предлагаемую.