Победа Сердца

Вселенная не заставила себя долго ждать, и, в тот самый момент, когда Грегори уже сомкнул свои очи, дабы вновь погрузиться во внутреннее созерцание, его снова окатила волна страха от соприкосновения с водой, что заставила его буквально вскочить из горизонтального положения, застыв в полнейшем недоумении и слегка дрожа, в то время как его новая подруга заливалась смехом после того как, зачерпнув своей изящной ладошкой воды, вновь окатила лежащего писателя.

После чего девушка, запрокинувшая голову и хохочущая во всю глотку, уже не могла сдерживаться и, согнувшись напополам, стала, давясь, хихикать, пытаясь угомонить спазмы в своем животе, который готов был вот-вот лопнуть от той радости, от той нескончаемой щекотки, которую испытывали все до одного нервные окончания девушки.

– А что… – вновь захотел задать свой вопрос молодой человек, но тут же пресек самого себя, решив дать своей подруге время, чтобы прийти в себя.

– Ты… – после небольшой паузы, все еще дрожа, обратилась к нему подруга, – ты так всё время будешь озвучивать то, что происходит, своим красноречивым слогом?

– Я… – улыбнулся Грегори, после чего слегка нервозно тряхнул головой, – ты уж прости, я… Я сам даже не знаю, что на меня нашло.

– Ладно, все нормально, но знаешь… Это всё действительно странновато.

– Не так как… – заплетаясь, пытался выразить спутавшиеся мысли кривым слогом писатель, – то, что сейчас происходит.

– Да? – игриво спросила девушка, – и что же по-твоему происходит?

– То же, что и обычно, когда ешь энергетические фрукты.

– Ну-ка, поподробнее вот тут, мне очень интересно, – взяв с края бассейна отрезанную дольку свежего плода и впившись в него зубами, стрельнула своими глазами искусительница в своего уже окончательно сформировавшегося почитателя. Она внимательно следила за его реакцией, будто бы, совершенно не обращая никакого внимания на брызнувший изо рта лиловый сок, который стал стекать по ее подбородку, вниз по шее и далее еще ниже, достигнув ее выдающейся во всех отношениях груди, стал гулко капать на голубой мрамор, как это показалось Грегори, которым была отделана площадка вокруг бассейна.

– Тогда ты начинаешь сочинять сюжет, ну это я, так выражаясь в дань уважения своей профессии, или, возможно, это сами истории начинают придумывать тебя самого, чтобы ты смог поведать о них, но вот в чем штука…

– В чем же? – все еще слушая, но как будто бы нарочно отвернувшись от Грегори, с едва заметной скукой уточнила девушка, уставившись в сторону бассейна. Грегори же в данный момент смотрел не совсем в одном с ней направлении, а именно, был поглощен, или даже заворожен маленькой сценкой, где с грудей девушки стал сначала капать, а потом безудержно литься, подобно водопаду, сок плода, падая своими каплями в бассейн и окрашивая его из лазурного цвета в горящий неоном лиловый оттенок.

– В том, что, наверное… – почувствовав холодок, связанный с легкой паникой, которая внезапно охватила Грегори, когда он осознал, что не мог вспомнить, как ни пытался, имени девушки. Это почему-то казалось ему чем-то совершенно недопустимым, как будто бы без этого знания не мог существовать ни один из тысячи миров, куда бросало ум путешественника, так что стоило поскорее, во что бы то ни стало, отыскать ключ, который бы отпер ту невидимую дверь, за которой скрывалась эта формула имени, способная вдохнуть жизнь в умирающий вокруг мир, казавшийся теперь Грегори сплошной угрозой, что готова была сомкнуться в одно мгновение до размеров мельчайшего кванта, а его будет не так-то просто раскрутить на то, чтобы всё вернулось на круги своя. Эта страшная, в чем-то даже слегка параноидальная мысль все-таки смогла протолкнуть Грегори к подсказке, которая помогла бы ему выведать самую главную тайну мира. Писатель, попытавшись не выдать своих чувств, медленно приник к краешку бассейна и, аккуратно опустившись перед ним на колени, заглянул в переливающийся лиловым свет, который полностью завладел вниманием, и в котором он увидел свое собственное отражение – что, несмотря на то, как именно ты понимаешь истории, и даже начинаешь понимать, откуда они берут свое начало, уже совершенно неважно, кто их услышит, – закончил вслух свою мысль Грегори.

– Почему же?

– Почему?.. Наверное, потому, что все, кто их услышат на самом деле – один и тот же слушатель, независимо от ума, который их воспринимает через призму собственного опыта.

54. – Почему тогда всё сложилось именно так? – чувствуя, как все его внутренности сжались от страха, и он сам превратился в один маленький шарик концентрированной паники, который должен был во что бы то ни стало выдержать давление ударов, что высыпались по нему, спрашивал сам себя путешественник. Тело Кевина каждую секунду испытывало мощнейшую перегрузку, которая вполне себе могла закончиться летальным исходом, и каждая клеточка его организма вопила об этом, пытаясь заставить парализованный мозг хотя бы на мгновение выйти из ступора и сделать хоть что-нибудь для собственной защиты.