Победа ускользает

Кризисный центр гудел. Перестроенный из древнего ситуационного штаба Империи, откуда полководцы древности командовали сражениями Телемской, Смутной и всех Кальерских войн, он сейчас принимал, обрабатывал и сводил воедино информацию сразу по нескольким ситуациям. Два звена перехватчиков на малых скоростях утомительно медленно волокли ко Дворцу через северный Полярный коридор яхту с Пантократором. Командование флота пыталось вырвать силы четырех важнейших звеньев Звездного из-под чужого контроля. Готовилось проникновение в захваченные звенья ЦОКП. МИБ только что заполучило нелегально ввезенного в Космопорт бывшего президента Конфедерации, а заодно -- и одно из главных действующих лиц так называемого Совета Молнии, человека, только позавчера угрожавшего сбросить термоядерную бомбу на Землю. Нужно было срочно выработать порядок действий в отношении Конфедерации, а главное -- с кем именно в Конфедерации вести теперь дела в свете того, что ее Президент отказался пособником террористов. И все это -- при том, что важнейшие специалисты и принимающие решения руководители не могли прибыть в кризисный центр! Сам Пантократор сейчас беспомощно болтался на трех тросах в оплавленной яхте, влекомой тремя маломощными перехватчиками. Командующий Звездным Флотом адмирал Голицын и советник Пантократора по отношениям с Конфедерацией, заместитель государственного секретаря фельдмаршал Штокхаузен, только что на аварийной шлюпке спустившиеся с борта блокированного "Вуббо Оккелса" на поверхность Телема, еще сидели на космодроме Нова-Москвы в ожидании посадки на срочно зафрахтованный телемский шаттл-курьер, который должен был доставить их на Станцию Толиман к пересадке на челночный лайнер до Космопорта. Государственный секретарь, в знак того, что визит на Телем только приостановлен, оставался в Лиссе. Можно представить, какие сложности во взаимоувязке и утрясании всех решений, которые надо было к тому же принимать очень быстро, приходилось сейчас преодолевать фон Гёссеру, Гомилке и присоединившемуся к ним представителю Государственного секретариата -- второму заместителю госсекретаря доктору Граучо Маркесу. Тем более что в шестнадцать по абсолютному возникла новая сложность: Галактический Совет Конфедерации официально потребовал от Империи выдачи бывшего президента Нормана и террориста Ямамото.

Всего в трех метрах от руководства, располагавшегося за центральной консолью в основании огромного амфитеатра ситуационного зала, в середине первого ряда рабочих мест, у центрального прохода, сидел за необычным вогнутым экраном какого-то особенно мощного терминала сухопарый мужчина лет тридцати в повседневной форме МИБ с погонами подполковника. На груди его скромно светились колодки четырех орденов, при взгляде на которые обычный гражданский человек испытывал смутное уважение, а любой человек в форме, разбирающийся в обозначениях орденов, невольно вытягивался в струнку: помимо трех очень уважаемых боевых орденов (достаточно редких в это, в целом, мирное время), на комбинезоне подполковника имелась колодка ордена Звездной Доблести, живых кавалеров которого в Империи сейчас насчитывалось всего пятеро.

Мужчина носил несколько старомодные удлиненные очки с желтовато-оранжевыми стеклами, которые создавали нужное преломление за счет поглощения соответствующей части спектра тончайшими молекулярными пленками и изнутри никакого цвета не имели. Лет десять назад такие очки были в моде среди космопортовских плейбоев, но после выхода фильма "Вниз головой над Главным Залом Ожидания", где точно такие же носил самый тупой и потешный персонаж, мода на них как-то схлынула. У подполковника была довольно смуглая кожа и не очень уставная короткая бородка, что даже в форме делало его похожим на Нурали Пуркрабека, нападающего космопортовских "Кречетов". Только у Нурали были черные влажные глаза, из-за которых по нему сохла, наверное, четверть женского населения Империи. У подполковника же, когда он изредка бросал взгляд поверх очков на сидящего точно напротив него фон Гёссера, обнаруживались под оранжевыми очками странно светлые глаза редкостного желтого, почти золотистого оттенка, которые неподготовленного наблюдателя могли бы напугать до полусмерти и своим цветом, и выражением -- беспредельно собранным, жестким и одновременно самоуглубленным.