Победить, чтобы потерять

Да и выскочив на нее, ни на что не отвлекался, гоня машину в плотном потоке со скоростью больше сотни. А охранник рядом с ним просто спал с открытыми глазами. У него позади ночь в постели с одной не очень юной, но страстной особой из прислуги, которая давала столько, что уснуть не удалось ни на минутку. Так и домчались за сорок минут до места назначения. И только тут обнаружили, что хозяин не дышит, а из правого глаза вытекает струйка крови. Паника началась несусветная.

Строев не суетился, навел винтовку на определенное место и ждал. Если машина не остановится, или проедет на три метра дальше, то, значит, снова не повезло. Засада повторится и завтра, и послезавтра, и еще столько раз, пока, наконец, не выпадет долгожданный миг, когда знакомое лицо не появится в перекрестье прицела.

Он просто устал, он уже не чувствует ни ненависти, ни желания мстить, ему это так надоело. Но он не уйдет, пока все не получится, или осенний лес не сбросит последние листья, открывая его засаду. И как ему будет тяжело жить этот год с невыполненной задачей! Как тяжело будет ждать следующую весну! Нет, ему совсем не нужна такая душевная тяжесть.

И Строев молится, чтобы это все скорее получилось и закончилось. Он слышит тихий рокот мощного двигателя, шелест колес по асфальту и медленно выдыхает воздух, нежно положив палец на спусковой крючок. Лицо «объекта» медленно вплыло в крестик оптики и на секунду замерло. Василий плавно потянул спуск. Легкий хлопок, машина тронулась, не дав возможности стрелку рассмотреть результат своей работы. Через шесть секунд после выстрела он покинул место засады, на ходу заворачивая винтовку в пятнистую плащ-палатку. Много раз пройденной дорогой, легким бегом, он оторвался от места преступления. Через два километра, в заранее отрытой нише, спрятал оружие. Место сырое, но прежде чем засыпать тайник землей, обильно посыпал винтовку солью. Теперь ржавчина быстро сделает свое дело, а он сюда больше не вернется.

Еще через километр он cнял парик с длинными черными волосами. Мелко порезал его острым, как бритва, перочинным ножиком, пуская обрезки по течению небольшого ручейка. А перед самой станцией электрички, прежде, чем ступить на асфальт дорожки, снял с кроссовок легкие брезентовые чехольчики, не оставляющие четкого следа на мягком грунте.

Удивительно, но время его выхода к станции совпало с подходом электрички, направляющейся в город. На перрон он вышел за двадцать секунд до отправления. Электричка тронулась, и он глянул на часы. Времени прошло совсем мало, так что можно ехать до самого конца, не пересаживаясь через три остановки на автобус, не стоит излишне мудрить.

Через час он был на съемной квартире. Сбрил бороду, усы, спустив волосы в унитаз, и только после этого лег в постель. Сто граммов водки перед этим здорово расслабили, как и чувство облегчения, что не надо каждую ночь бродить по лесу, на часы замирать в засаде. Если даже ничего не получилось, этот вариант похерен. Жалко будет, ведь это был самый реальный шанс.

Строев проспал до самого вечера, крепко и спокойно. А когда вечерние местные новости подтвердили успешность его акции, радости не было. Было чувство громадного удовлетворения, хоть один вопрос снят, решен конкретно. Диктор со слезой на глазах сообщал, что убит крупный бизнесмен и меценат. Откликнулась и центральная пресса, правда, «криминальная хроника» назвала убитого дельцом теневого бизнеса, плотно связанного с уголовным миром.

Уехал он из родного города только через две недели, раньше побоялся, шум поднялся уж очень большой. Так как он для хозяев квартиры просто отдыхающий с Севера, то и надо отдыхать по максимуму. Кто обратит внимание на человека на пляже, в темных очках и бейсболке с длинным козырьком на самые глаза? А вот он очень внимателен, ему совсем не нужны случайные встречи со знакомыми, которых в избытке в родном городе.

Но солнечный и теплый сентябрь помогают, он так и остается неузнаваемым за этой кепочкой и темными очками. Он в городе, где его мать, которую он не может увидеть. Здесь его дом, куда он не может зайти. А его самая заветная мечта на этот час, оказаться как можно скорее, и как можно дальше от этих родимых мест.

«Большой папа» нервничал, даже не нервничал, а просто психовал. Он был расстроен очень и очень сильно. Меряя шагами свой огромный кабинет, все никак не мог поверить в случившееся. У него по жизни так мало друзей, настоящих. И вот они покидают его один за другим.

Вчера похоронили Юрика, как он называл самого близкого и надежного друга, коллегу, с которым приехал в эти края. И этот самый город, что раскинулся у его ног, на который он смотрит из зеркального, пуленепробиваемого окна, сейчас раздражает и злит.