Победитель получает все

– Тебе везет, а то я мог бы не выдержать и овладеть тобой прямо здесь, на глазах у всех, и тем самым ясно показать всем, что я знаю, как правильно заботиться о тебе.

В его голосе было столько силы и убежденности, что дрожь пробежала по всему телу Сесили – от макушки до кончиков мизинцев ног.

– Не хочешь ли ты сказать, что такое тебе понравится?

– Все зависит от обстоятельств.

– От каких? – Ее дыхание участилось от ожидания. Хотя здравый смысл внятно подсказывал, что самое время остановиться, эмоции брали верх. Сесили нравилось дразнить его первобытные инстинкты. – Ты его надела ради меня?

– Да, – отвечая, она намеренно понизила голос до интимного шепота.

– Жди меня в зале, где выставлены птицы, я приду туда через десять минут.

Его пальцы слегка задрожали, когда он называл самый дальний, самый заброшенный и редко посещаемый уголок музея.

– Там никого не должно быть.

Она понимающе кивнула. Все ее чувства взметнулись, взвихрились, ей сразу стало жарко от одной мысли: вот сейчас она окажется с ним наедине. В укромном месте. Освободившаяся от всего того, что раньше ее сдерживало.

– Ну, Сесили, держись! Я полон решимости. – Он склонился над ней и в такой же интимной тональности, как и она, прошептал: – Запомни, уходя оттуда, ты будешь выглядеть иначе, не такой, как сейчас.

К тому моменту, когда Сесили вошла в выставочный зал с птицами, Шейн уже метался по нему, как лев в клетке. Он подхватил ее, увлек за собой в первый же укромный уголок и жадно впился губами в ее рот.

Его чудесные крепкие руки казались вездесущими. Сесили застонала, но ее стон заглушили его губы, жадные, горячие, добивавшиеся своей цели и не имевшие никакого представления о порядочности.

Каким бы чувственным ни был поцелуй, то, что должно было последовать за ним, обещало еще больше порочности.

Шейн сгорал от желания овладеть ею, казалось, еще немного и он повалит ее на пол и возьмет, как первобытный дикарь – насильно, грубо, жестко.

Одной рукой он обхватил ее за грудь и сжал ее вместе с соском так, что Сесили дернулась и от боли, и от пронзительного приступа сладострастия одновременно.

Слишком чувственно… Слишком сильно… Слишком быстро. Но Шейну и этого было мало. Он прижал ее к стене, просунул руку под ее платье поверх трусиков и начал сжимать промежность до тех пор, пока Сесили не начала трястись от возбуждения.

Он принялся целовать ее в шею, нашептывая в ухо:

– Ты моя, моя. Никто, кроме меня, не смеет трогать тебя.

Запрокинув назад голову и постанывая, она с каждым выдохом повторяла:

– Да, да, да.

Им овладела первобытная дикая страсть.

– Назови меня по имени.

– Шейн. – Она молила его.

– Ты хочешь, чтобы я тебя взял?

– Да. Я ни о чем другом больше не думаю, – хрипя от возбуждения, застонала она.

Он сунул пальцы ей под трусики, прямо в горячее, влажное лоно, заглушив вовремя ее полудикий стон поцелуем. Затем впился губами – грубо и сильно – в ее нежную кожу на шее, так жестко, что должен был остаться след. Сесили принадлежала ему – пусть все видят и знают.

Сесили ловко расстегнула молнию на его брюках и, просунув руку, схватила его плоть. Он зарычал, усиливая, а ведь он был физически намного сильнее ее, движения руки вокруг ее промежности. Она вдруг дернулась и задрожала – мышцы начали невольно сокращаться.

– Шейн, боже! – В ее хрипящем и свистящем голосе слышалась уже не человеческая, а звериная дикая страсть.

Они оба задыхались от переполнявшего их возбуждения. Шейн опять с такой жадностью приник к ее губам, что, казалось, они слились в одно порочное и страстное существо. С утробным рычанием он слегка отпустил ее, не забывая поглаживать клитор. Сесили замотала головой в разные стороны, показывая всем видом, что еще миг и ею овладеет оргазм.

– Я возьму тебя не сейчас, а потом, в другой раз. Никто и ничто не помешает мне сделать это. А до того дня ты будешь ходить, мучиться и мечтать только о том, чтобы я взял тебя по-настоящему. Рисовать в своем воспаленном воображении мой член внутри себя.

Но тут наступил оргазм. Она задрожала, затряслась, подпрыгивая и кончая на его руке. Волны блаженства одна за другой омывали тело Сесили, она, не соображая ничего, кричала от переполнявшего ее возбуждения, но Шейн опять быстро и плотно приник губами к ее открытому рту, заглушая и впитывая с наслаждением ее дикие стоны. Но вот наконец прошла последняя судорога, Сесили обмякла от слабости и прижалась к нему.

Подняв лицо, потрясенная только что пережитым оргазмом, раскрасневшаяся, Сесили смотрела на него с восхищением. Шейн еще раз сжал ее, первобытная страсть еще бурлила в его крови, потом чуть отклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.

Сесили глубоко вздохнула, переводя дыхание, и, полуприкрыв глаза, опять отдалась его поцелуям. Она стояла, прижимаясь к нему, – это была мучительно прекрасная минута, минута сладко затихающей страсти. Он нагнул голову и прошептал:

– В тебе столько сексуальности, ты создана для секса. Не стоит зарывать в землю такой талант. Подумай как следует над моими словами, до конца вечера у тебя будет для этого достаточно времени.