Победителей не будет

— Рада знакомству. — проговорила Эл не слишком-то радушно.

— Лорд Рейнин, командующий пехотой, сегодня не смог присоединиться. Он занят подготовкой обороны.

— Да уж, грянет бой, а? — гаркнул Берг и так шарахнул кружкой по столу, что Эл подпрыгнула. — Давно пора, Хольм! Устал я слушать твои речи о сладости отступлений! Бой — вот что дает победы! Биться надо уметь и делать это со всей яростью! Это слова қонунга Севера, а не твои ужимки и вихляния отчего бы нам не отступить еще немного!

Святозар отпил из кубка. По его лицу Эл поняла, что подобные заявления он выслушивает каждый вечер.

— Мы сохранили войско…

— Мы почти укатились к женам под юбки! — гаркнул Берг и фыркнул. Вино капельками осело на его бороде. — Я лучше сгорю в пламени этого Нидаленского щенка, чем отступлю еще хоть на пядь! Ни шагу назад — вот слова Тана!

— Я понял вашу позицию ещё вчера, конунг, не нужно повторять, — холодно оборвал его Святозар.

— Довольно о войне, господа. — Пропел Знар, сально поглядывая в декольте Эл. — С нами сегодня настоящая леди Нидалены, обычно они отчего-то все предпочитают или пику или темницу. Хотя что я говорю — в Нидалене леди не решают, что выбрать, не так ли, как вас там? — он нахмурился пытаясь припомнить.

— Изабел. Торнуд. — отчеканила Эл.

— Торнуд… Α! Так это вы! Да-да! Я помню эту историю. — Знар расхохотался. — Это же вашу матушку Золотой принц оприходовал чуть не на столе в собственном замке? А?

Эл от возмущения вспыхнула всей кожей. Она могла бы десять раз стерпеть подобное заявление, будь она послушницей Ордена, безликой монашкой, но стерпеть сейчас, когда говорят ей, Изабел, о ее матери!

— До Севера слухи добираются приукрашенными, милорд, — улыбнулась Эл, она не желала показать как сильно он ее задел. Путь подавиться проклятый норд! — Такого никогда не бывает в Нидалене. Мы, знаете ли, чопорный народ, по сравнению с Севером. Я вот слышала, будто у конунга Берга больше сорока детей, как у бродячего пса, это так? — она с невинным видом повернулась к здоровяку. Он как раз отпил вина. Крякнул и загоготал.

— А у нее есть когти, Χольм. Остерегись.

Святозар улыбался себе под нос.

— Вы оскорбляете мою гостью, милорды, — сказал он. — Неужели так сложно вести себя прилично? Что подумает леди о конунгах севера?

— Да расстелись я тряпочкой ничего хорошего она обо мне не подумает, — хмыкнул Берг. — Мы воюем! Что ей о нас думать?

— Быть может, что мы не лишены манер? — Святозар отсалютовал конунгу кубком.

— За манерами это к тебе, Хольм. Ко мне за чем потверже, да погорячее! — он тряхнул пряжку ремня и загоготал.

Эл подумала, что в этом есть тонкая ирония. Впервые за деcять лет она надела приличное платье, сделала прическу и сидит за столом с родовитыми лордами. Северянами. Которые оскорбляют ее и мешают с грязью память о ее семье.

Губы Эл перекосила кривая улыбка и она не могла ее стереть. Когда подали еду, она не притронулась ни к чему.

Разговор тек лениво и не слишком приветливо, было заметно, что эти люди давно устали друг от друга, да и отличались они разительно. Берг был истинным северянином, здоровенным как гора, грубым и резким. Знар, ядовитый не меньше чем его виверны, продолжал втягивать Эл в беседу вставляя легкие и не очень шпильки в ее адрес. Святозар, на которого Эл старалась не глядеть, отмалчивался и ел. Эл поймала его на том, что он внимательно наблюдает за ее холодными пикировками со Знаром. Испытывает он меня что ли? — мелькнула странная мысль.

Эл не удержалась и проводила взглядом тарелку с нетронутым мясным жаркое. Как бы голодна она ни была, она не желала есть с лордом Знаром за одним столом. Кусок точно встал бы у нее поперек горла.

Наконец, когда блюда закончились, Эл изобразила улыбку и поднялась.

— Прошу прощения, господа. Я устала и покину вас.

Святозар верный нидаленскому обычаю поднялся со стула. Он кивнул, Берг невнятно махнул кубком, он был уже изрядно пьян.

— Спокойной ночи, леди Торнуд, — пропел ей в след Знар. — Не замерзнете в одиночестве?

Эл предпочла сделать вид, что последнее заявление не услышала. Лакей проводил ее в покои. Эл ворвалась туда и стала с яростью вырывать из волос шпильки.

И за этим он нарядил ее?! За этим причесал?! Чтобы его северные дружки издевались над ней?! На мгновение ей даже захотелось расплакаться от досады, но она дернула головой. Нет! Она Торнуд! И никакие северные грубияны не дождутся ее слез!

Дверь открылась и в покои вошла горничная. Она несла на подносе нескольқо тарелок и кубков.

— Это что? — спросила Эл грубо.

— А… так этот велел принести. Ну… — она снова понизила голос. — Воскреситель.

Эл махнула на столик у окна. Горничная расставила приборы и ушла. Эл принюхалась, пахло восхитительно, тем самым мясным жаркое, которое она с особой грустью провожала глазами за столом. Неужели Святозар даже это заметил? Живот Эл возмущенно урчал.

Она взяла поднос, подобрала юбки и села на расстеленную у камина медвежью шкуру. Тепло от растопленного очага обволакивало, мясо было вкусным и нежным. Эл ела жадно, по варварски облизывая пальцы.