Победителей не судят

Лейтенант аж побагровел весь, особенно отметина на скуле, за кобуру хвататься начал, пасть раззявил, намереваясь наверняка что-то высказать, да только полковник его опередил, вежливо поинтересовавшись, так ли все было, и, не дав ответить — а хорошо ли лейтенант осведомлен о правах часового? Лейтенант, враз сдувшись и побледнев, что-то заблеял, но был заткнут одним жестом. Некоторые офицеры тихонько похрюкивали, иные всеж кривились недовольно. Полкан снова ко мне поворачивается, уже откровенно улыбаясь:

— А чего твои солдаты, лейтенант говорит, в исподнем по палубе скакали?

— А обалдуй этот, господин генерал, часовой который, он же тревогу поднял, как положено — а они ж на фронте думать отвыкли, на фронте, Ваше превосходительство, думать некогда — вот и похватали кто-чего, да бегом на позицию, не до одевания. Тем более что — коли убьют, все одно потом разденут…

— Хм… Все у тебя такие, с фронта?

— Так точно, господин полковник! Весь взвод… точнее, то, что от него осталось…

— Ну… что ж… Это, пожалуй, хорошо…. Даже, пожалуй, очень хорошо… И, как нельзя, вовремя… Лейтенант!

— Я!

— Организуйте приемку секретного груза… Да просто я сейчас бумаги подпишу сержанту, а вы охрану смените! Поставите там несколько матросов с «Забияки», да и все. Не до того сейчас. И — проводить сержанта с его людьми в распоряжение майора Горна, рисского военного советника. Выполняйте!

— Господин полковник, разрешите задать вопрос?

— Чего тебе, сержант? Что-то неясно? Бумагу я тебе подписал, ответственность за груз на мне, чего тебе еще непонятно?

— Ничего непонятно, господин полковник.

— Приказ тебе ясен?

— Так точно!

— Вот и изволь выполнять! А Горн тебе все объяснит… Марш!

… Лейтенант, понятное дело, оказался сволочью, и на сборы дал три минуты, пока его солдатик бегал с приказом за морячками, а мы с ним осматривали и сверяли наличие и печати. Думал как-то уязвить наших, или очередной скандал устроить. Ан хер там в нос. Все было готово, скорее всего, через минуты после нашего отбытия к полковнику, все собрано, включая и мое барахло. Так что единственное, что мне осталось сделать — изъять из ящика с документами мои бумаги. Личный состав встретил нас по выходу из надстройки построенным на палубе с полной выкладкой, в почти идеальном, по фронтовым меркам, строю. Не выгорела лейтенанту его пакость. Сдали пост морякам, и отправились вон из порта в город. Лейтенант с парой своих солдатиков впереди, я за ними, а за мной, в ряд по трое — все мое воинство. И ведь поганцы, чуют ситуацию — шаг печатают, звонко так, по узким тихим улочкам, впечатлительно выходит, словно и не неполный взвод топает, а чуть ли не рота. Солдатики с лейтенантом аж оглядываются нервно. В тишине хрумканье сапог по брусчатке, даром что подковок у нас нет особо, грозно звучит.