Победители

Анну отправили в Анапу к родственникам. Сергей два раза верхом ездил в Анапу, но Анну не нашел. Весной жена Xpистофора сказала Сергею при встрече: «Сынок, казака подарила Анна». Через год Сергей разузнал, где Христофор прячет Анну. Снял в Анапе комнату и каждый месяц ездил на свидание к любимой. Родился второй сын. Христофор рассвирепел. Константиади советовала соединить их судьбы, но Христофор уперся на своем: «Единственная дочь ослушалась меня, пошла против воли родителя – не бывать этому!» Распродал хозяйство, забрал Анну с детьми и уехал в Грецию. Письма приходили редко. Дий переживал за Сергея. Когда дошел слух, что Христофор Константиади умер от сердечного приступа, было решено ехать в Грецию за Анной. Хлопотали оба рода – и Константиади, и Коломийцы. Испросили разрешения у атамана войска обратиться с прошением к царице Александре Федоровне. Описали подробности дела. Через месяц пришло высочайшее повеление: казака Сергея Коломийца откомандировать в Грецию за казенный счет, российскому посольству в Греции оказать всяческое содействие в возвращении на родину подданной Российской империи гражданки Анны Константиади с ее сыновьями.

Осенью 1897 года поехали встречать молодых оба рода – Константиади и Коломийцы. Венчали в новой – каменной – церкви. Народ и плакал, и радовался, что наконец соединены эти два любящих сердца, которые сохранили свою любовь в долгие оды разлуки. Святые люди. Славного казака Сергея Диевича Коломийца не стало в 1938 году. Анна прожила долгую жизнь, воспитывая внуков и правнуков.

В 1898 году у Сергея и Анны родился третий сын – Гаврила.

Валентин – сын Гаврилы – в детстве не раз слышал рассказы деда Сергея, как в 1905 году он «ходил на узкоглазых», об отчаянных вылазках пластунов при деревне Донсязя, в долине Цинхе и местечке Цинсяйпао. Вернулся в станицу Сергей Коломиец с отличием на папахе. К этому времени и семья увеличилась. Пять сыновей хотели жить отдельно. Хозяйство растащили по кусочкам на хутора. Сергей перебрался на хутор Михайловский. Земля здесь была иловая, наносная, плодородная. Но на снаряжение и обмундирование денег не хватало. Форму шили под векселя. И когда казаки вернулись с русско-японской войны, многие из них оказались в долгах. Собрались служивые в Северской и написали жалобу атаману Кубанского войска, где сообщали, что вернулись они с войны калеченые, раненые, больные, а с них требуют оплаты векселей. Началось выступление казаков. Целые полки выходили из повиновения. Атаман войска дал указание долги с казаков списать полностью.

Брусиловский прорыв

Душный жаркий день. По станице к храму скачет всадник с вымпелком на пике. Ударили тревожно колокола. Объявлена всеобщая мобилизация. Сергей во второй очереди призыва. Всеобщее воодушевление: «Пора швабам и австриякам дать по зубам, чтобы не лезли к братьям-славянам!» На сборном пункте при осмотре врачи определили, что у Сергея в пояснице сидели осколки с русско-японской войны. Посоветовали: «Посиди пока дома, успеешь навоюешься». Весной 1916 года Сергей снова пришел на сборный пункт, заявил, что не может сидеть долго, когда род Коломийцев на фронте. На коне сидеть было трудно. Через полчаса езды осколки начинали ходить в пояснице, страшная боль отдавалась по позвоночнику. Направили в батарею коноводом. Батарея беспрестанно была в движении, передавали ее то полку, то дивизии. В Брусиловском прорыве лошади падали от усталости. Солдаты сами впрягались в построение и тянули пушки. В Карпатах на спуске пушку не удержали. Она сбила Сергея, колесо проехало по ногам. Открытого перелома не было, но кости сильно наджабило. Ходить не мог. Два месяца провалялся в госпитале. Комиссовали. Когда вернулся домой, то увидел страшное запустение. В станице свирепствовал тиф. Люди вымирали семьями. Казаков от болезни умерло больше, чем погибло на фронте. Дух войны улетучивался из станичников. Хотели мирной жизни. Подрастали молодые казаки. У матерей был страх, что заберут их кровиночек и не вернутся они в родные края.

Смута

Февральская революция 1917 года. Народ надеялся, что новая власть утихомирит войну. Но провал июльского наступления обозлил станичников. Казаки на сходках возмущались, крестили Временное правительство на чем свет стоит: «Царица дала нам землю, другие цари приумножили ее. Мы им присягали, кто сейчас у власти?! Те, которые на горе народном множит свои капиталы». С фронта пришел искалеченный брат Гаврилов Иван, который твердил: «При царе в армии был хоть какой-то порядок, дисциплина, худо-бедно обмундировывали, кормили, снабжали боеприпасами, а сейчас – полный развал. Не поймешь, кто командует. Одни кричат: война до победного конца, другие: «хватит, навоевались, пошли по домам». Иван доказывал: «Правители, как и цари, приходят и уходят, а народ российский остается. Кто будет защищать Отечество от вражеского нашествия? Турки, наши вечные враги, тут, за хребтом».