Победители

– Не пустите ли, хозяева, погреться: озяб сильно, вторую ночь в дороге. Танюшка, услышав родной голос, ухватилась за ногу в стремени, запричитала:

– Родной ты мой, да как я тебя, сокола, заждалась, да все мои очи выплаканы по ночам о тебе, солнышко мое незакатное вернулось ко мне из странствий дальних.

Терентий ловко спрыгнул с лошади, обнял Танюшку. Крупные слезины катились по щекам казака и застревали в бороде.

– Ну-ну, не плачь, радость моя, жив, здоров, вернулся к тебе, слово свое сдержал.

Услышав шум за воротами, отец с матерью выбежали из дома, обхватили детей с обеих сторон.

– Сынок ты наш, ждем тебя, пождем каждый день. Слава Богу, что, наконец, мы вместе.

Терентий попросил:

– Тятя, помоги сумку снять с лошади, да лошадей напоите теплым пойлом, промерзли мы: всю ночь под снегопадом скакали.

Через неделю играли свадьбу. Терентий поведал, что ему разрешено выбрать землю на обустройство. Степан упросил, чтобы не трогал землю вокруг деревни.

Сколько трудов вложено, пока лес вырубили да пни выкорчевали. Там за деревней, за выгоном у изгиба реки, на холме, в прошлом году пожар прошел, лес выгорел дотла, да и луговина рядом для выпаса. Пока сила есть, помогу, бери то место.

На что Терентий ответил:

– Денег хватит нанять мужиков, чтобы пашню вычистить и усадьбу новую завести.

Починок стал называться Торопицино – по прозвищу Терентия Торопицы. В семье было решено во всех поколениях одну из дочерей называть Татьяной, сына-первенца – Терентием. Так и шло из поколения в поколение, пока не грянула революция, а потом – Гражданская. Род разбросало по земле российской. Бабушка моя была Татьяна Торопицина, и мама была Татьяна Торопицина, и по отцу и по деду величалась Татьяна Терентьевна Торопицина. С годами о своем начальном роде забыли, только помнили, что ермаковские были.

Хождение на Каспий

По переписи 1869 года в деревне Чебыки девять дворов русские, бывшие строгановские крепостные. Свободны, но землю надо выкупать. Плата округленная: по рублю за десятину. Деньги следует отвезти в Ильинское приказчику Строгановых, а пока надо платить за землю отработками: например, нарубить десять сажен сухостоя, или нажечь три короба угля, или сплавлять лес от Добрянки до Астрахани. В последний день масленицы на двух кошевках, запряженных жеребцами, по деревням проезжали приказчик из Ильинского и волостной урядник из села Григорьевского. Переписывали дворы и договаривались, кто и как будет расплачиваться за землю.

Иван Федоскин с сыновьями Прокопием, Самуилом, Мелентием, Марко и племяш Осип Гришин собрались у Федоса Калиновича в старой избе, которая топилась еще по-черному. Через небольшие оконца, затянутые бычьим пузырем, пробивался слабый зимний свет. Бабушка Устинья сметала со стен кружево сажи. Федос изругался: «Старая, погодила бы, видишь, сын и внуки пришли, дело надо обговорить». Сыну Ивану за пятьдесят, внукам под тридцать. Федос, крупный старик с редкой бородой, лысиной на макушке, закопченным лицом, скрученный пополам, то и дело надсадно кашлял. Сыновья давно звали Федоса к себе: год как преставилась их матушка Екатерина. Но Федос неизменно отвечал: «Вот как срубит новую избу на дворе внук Мелентий, так и перейду к нему. А пока ноги ходят, в своей избе я сам себе хозяин, хочу – на печи сплю, хочу – на полатях, а то и на приступке. Каждое бревнышко родное, сам отесывал».

Плата за землю деньгами отпадала: где их взять? Хорошая корова стоила семь-восемь рублей. Откуда деньги? В хозяйстве все натуральное, самодельное, начиная от деревянной ложки, лоханки, саней, заканчивая зипуном и катанками. На ярмарках в Ильинском и Григорьевском ничего не продашь. У селян все свое. Товар скупали перекупщики за бесценок. Мужики с осени накапливали кружки топленого масла, туши свиней, баранов и везли к Рождеству на базар в Пермь. Останавливались обычно на заимке, где были постоялые дворы. До заимки полтора дня езды, ночь проводили в Нижней Курье. Дорога дальняя, более семидесяти верст. Ехали на пяти-шести подводах, так сподручнее. Не дай бог случится отворачивать от встречного ездока. Снега более метра наметает к Рождеству, а к масленице – около двух. Отвороти в сторону – и лошадь по брюхо в снегу, лопнувшие завертки или треснувшая оглобля. Да и мороз под сорок – дело нешуточное. За возом бежать – спина мокрая, в тулупе путаешься, сидеть на санях – коченеешь.

Рубить десять сажен в длину и сажень в высоту – это работа всей семьей на два месяца. Двое пилят, один сучкует, подростки прутья собирают к костру. Делянка должна быть вычищена. Утомительная и тяжелая работа с кряжами на морозе.