Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

Потоптался Елпидифор на травянистой кочке, почесался ногтями в волосах, ничего вразумительного не начесал да и побрел оттуда в неизвестную сторону. Шел он, шел куда глаза глядят, громко с собственной личностью разговаривал, задавая ей безответные вопросы, и маленько притомился. Тут и вечер атмосферным давлением к земле приплющило, и повышенная влажность стала с туч сыпаться противной мелкой крошкой. Ощутил лесничий вместе с потребностью тепла и сухости сильную склонность ко сну, поискал место для ночлега, а гулял он в ту пору по березовому бору. Смотрит — темнеет невдалеке от тропинки славный мшистый коврик под елочкой. Дай, думает, прилягу здесь, в самой природой заготовленном укромном бунгало, авось, с утра голова наполнится идеей, а туловище — надеждой. Улегся он на подстилку из иголок, танкистский шлем поглубже на брови натянул, чтобы уши не просквозило, и выключил сознание.

Проснулся он на следующие сутки от нокаутирующего удара каким-то металлическим мослом прямо в мозг. Никогда еще Елпидифора не будили по утрам таким запанибратским образом.

— Ничего себе гутен таг начался! — просипел лесничий, вынимая затылок из углубления в почве. — Хорошо еще, что я шлем не поленился на все пуговички застегнуть, а то просочилась бы из моего черепка на сырую землю, словно из автомобильного радиатора, тормозная жидкость.

Открыл Елпидифор один глаз (второй еще спал) посмотреть, кто это к нему так удачно приложился, и в первую секунду ничего не понял. Возвышается над ним человек — не человек, машина — не машина, а так какой-то двуногий электронно-катодный вездеход неотлаженной системы. Голова у него вроде бы стоит человеческая, остальные телесные окончания — тоже, кое-где, правда, местами железяки всякие болтаются, проводки и антенны из-под мышек торчат, но взирает пришелец на лесничего так механически, так механически, что мерещится впечатление, будто у незнакомца внутри, в печенках, не язва с гастритом помещается, а ламповый транзистор на микросхемах прямо к тазобедренной панели припаян. И, наверное, от этого чувства движения недружелюбного озорника выходят сильно смахивающими на японское чудо техники. В глазах, кроме воинственности, ни одного выражения, огромные костистые кулаки отливают серебром и ходят туда-сюда как на шарнирах, из одежды на нем какое-то прогнившее тряпье мотается, словом, не существо, а боевой человекообразный агрегат.

Пока Елпидифор разглядывал этот злобный усовершенствованный будильник, сам собой открылся у лесничего второй глаз, и вторым-то глазом охотник и обнаружил, что летит ему в челюсть следующий удар пяткой. Каким-то чудом успел наш ловкач увернуться от свистящей в воздухе, убийственной, как сабля, ступни, откатился в сторонку, схватил первое попавшееся под руку дубье и скоренько вскочил на ноги.

— Это что же за военно-механизированное зомби на меня ополчилось? — обратился он с криком к березам да соснам, глухим свидетелям его короткой баталии с подшипниковым духом. — Дай-ка я ему осиновым стволом в ухо заряжу, посмотрю, на чем его шестеренки крепятся.

Сказано — сделано. Замахнулся наш культовый секс-символ эпохи подручным цилиндрическим средством и как залепит беспардонному шалопаю бревном аккурат в барабанную перепонку — враз угробил железобетонного забияку одним прикосновением, потому что знал Елпидифор, где располагаются болевые точки у роботов. Сорвалась у гидравлического парня башка с плеч, описала в воздухе изящную амплитуду, тупо стукнулась о трухлявый пень, покатилась по поляне бесшабашным колобком, только ее и видели. Вслед за этим с оглушительным грохотом рухнуло навзничь отлученное от мозгов чудовище, а за ним полено, вылетевшее из ладоней лесничего, с таким звоном шандарахнуло по сосне, что дерево со страху корень из земной поверхности вынуло — иначе не устоять бы ему на стволе после могучего богатырского толчка. Пошумела роща немного, потрясла своими возмущенными вибрациями вальяжную лесную тишину, и немного погодя успокоилась под убаюкивающее пение дикого зверя — сверчка, одни лишь торчащие из порванной шеи пружинки заводного монстра нарушали кленовую умиротворенность неприятным гудом, происходящим от их затухающего вздрагивания.

— Вот это я врезал спросонья, — подивился себе Елпидифор, качаясь одновременно от сонливости и невероятного физического усилия, — чуть руки от замаха не оторвало! Не успел толком очухаться, как уже вступил в противоборство с хищным шарикоподшипниковым скотом, как Мцыри в тигровой шкуре. Это какую же, интересно, установку я завалил?

Продирая белки от сна, склонился лесник над добычей и увидел ее странное сходство с антропоморфным мертвецом.

— Елки-палки, так я, выходит, какого-то людского обитателя укокошил?! — еще больше поразился охотник, узрев воочию итог своих трудов.

— И не просто обитателя, а редчайшего представителя планеты, — услышал он перед собой чей-то знакомый голос.