Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

На время к мастерской присоседился на Ордынке, где сейфы чинили. И там тоже свое мастерство показал. Но с этим быстро покончил: дело стремное и зачем это ему надо? Этого только ему не хватало! А вот замки автомобильные его продолжали кормить. И довольно неплохо. Себя он сам называл честным и профессиональным взломщиком. Его даже в милицию приглашали: советы давал, консультировал...

В тот злополучный вечер Ковальский возвращался навеселе. Настроение у него было отличное: шел и пел от переполнявшего его жизнелюбия. Бабешке сорок семь, но вся пухлая, жаркая. Готовит - что надо! На стол "абсолюта" выставила. А ночевать оставаться у чужих он не любил: к своей постели привык. Вот и выбрался - за полчаса до закрытия метро.

Шел дворами от Дорожной улицы в сторону "Пражской". Темновато, это тебе не центр. Фонари - где горят, а где уж перестали...

Сразу за аркой на улице Подольских курсантов неожиданно выросла перед ним и затормозила "скорая". Станиславыч осмотрел ее всю. Он и не видел в Москве такие - на базе "мерседеса", массивная, вместительная: туда целый лазарет вместится. В кабине перед водителем болталась игрушка - крокодил. Сзади, на двустворчатой двери висела новенькая запаска...

"По магистрали, небось, как по взлетной полосе несется, - подумал Андрей Станиславович. - Того и гляди - взлетит! Явно не государственная..."

Санитар - здоровый молодой малый, в камуфляже под медицинским халатом, открыл дверцу кабины:

- Ты че поешь, отец ?

- Домой спешим, - с улыбочкой ответил Станиславыч.

- Ну, - спросил парень, открывший заднюю дверь, и куда же это ?

- Стремянный переулок...

- Повезло! - удивился санитар. - видал солиста? И мы ведь туда рядом... Давай садись!

Станиславыч постеснялся:

- Да мне до " Пражской" тут пять минут.

- Да садись, садись, папаша: веселей будет ! Споешь нам, мы пение просто обожаем. Всю ночь по городу ошиваемся...

Водитель молчал.

Санитар пересел вместе с ним в кузов. Тут было чисто, репсовые белые занавески аккуратно задернуты.

- Одному искусственное дыхание, другому желудок промой, - пожаловался санитар. - Да ведь, считай, вечер еще. Вся ночь впереди...

Хорошо покатили... С ветерком...

Не заметил Станиславыч, как прикатили к метро "Варшавская". Еще не много, а там Окружной мост и уже Большая Тульская... До Большой Серпуховской и Стремянного рукой подать...

Ковальский поглядывал за занавеску на окне.

В районе Хлебозаводского переулка водитель вдруг свернул вправо, подал в обратную сторону.

Ковальский не понял:

- Да вы, ребята, чего? Через Каширу?

Тут была развилка: от Варшавки отходило Каширское шоссе.

И санитар, и водитель промолчали.

Ковальскому стало вдруг отчего-то неспокойно, он приподнялся с места:

- Шеф, останови тут. Дальше я трамваем...

- А ну кончай базарить, дед ! - зло бросил санитар. - Целей будешь...

Он резко задернул занавеску и грубо вмял Ковальского в сиденье. Тот понял, что влип и замолчал, ожидая, как развернутся события далее.

Молчание было такое, что его можно было разбивать на куски, как лед. Тяжелая рука санитара лежала у Ковальского на плече. Такой - пошевелись только - в миг придушит. И не пикнешь!

Ехали недолго, все больше крутили. Стекло между кузовом и кабиной со стороны водителя было зашторено. Где они крутят, куда его везут, Ковальский видеть не мог. Потом машина легко остановилась, клацнула дверь.

Водитель вышел, но быстро вернулся. Открыл дверь.

- Вылезай давай...

Теперь Ковальский его лучше разглядел: куда старше санитара, лысоватый. Морда стертая, как старинный пятак. Санитар переложил тяжелую ладонь с плеча Ковальского ему на шею, угрюмо бросил:

- Голос подашь, козел, удушу! Усек ?!

Ковальский вылез из машины.

"Скорая" стояла в освещенном туннеле.

Его втолкнули в какую -то дверь, они попали на лестницу, спустились вниз. Коридором, залитым мертвенно бледным, больничным светом двинулись по длинному пустому проходу. В конце свернули, опустились еще ниже. Где-то за стеной слышались приглушенные голоса. Но кто и о чем говорил разобрать было невозможно.

Ковальский ничего не понимал:

" Были бы грабители - карманы проверили бы! Бумажник с деньгами, а то и инструменты бы его - пилочки с отверточками отобрали бы. Бандюги или медвежатники - сказали бы:"Откроешь сейф - и свободен! Только никому ни слова, иначе замочим!" Но больница? Что же может быть в больнице такого?!"

Завели в одну из комнат. Шкафы белые с инструментами, кушетка простыней покрытая, стол в углу с папками. Шофер вышел куда- то, санитар за ним дверь на ключ закрыл.

Минут через десять в дверь постучали три раза.

Санитар открыл. Ввместе с водителем вошла медсестра лет сорока пяти, и сразу же на санитара наехала:

- Да ты что это, укол не мог сделать ?

- Твое дело, ты и делай ! - ворчливо ответил тот.

- Садись, - бросила досадливо тетка Ковальскому и указала на стул.

Ковальский рванулся к двери, но перед ним вырос санитар. Не говоря ни слова, железными пальцами обхватил шею сзади, тряхнул. Подвел к стулу.

- Садись!

- Да не болит у меня ничего, милочка ! - попробовал как - нибудь улестить медсестру Ковальский. Но та презрительно поставила его на место.