Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Задержанный закашлялся, в глазах у него все-таки выступили слезы.

- Ну, бумажки... Это ведь сегодня не проблема... Наш институт слили с другим, и все бланки валялись по мусорным ящикам. Я там и печати взял. Со свалки...

Он замолчали, в безнадежности развел руками.

- Нам в институте не платили зарплаты полгода. Я никогда прежде не знал, что значит нет денег! Мне сказали: хочешь, - езжай за границу, делай со своими приборами, что хочешь...

- Чего ж вы не поехали ? Трудности с языком? - Чернышев хотел его легонько поддеть, но тот и не заметил.

- Нет, язык в порядке, - вздохнул Валерий. - Я ведь перед институтом английскую спецшколу кончил...

Виктор подождал объяснения.

- Вы знаете, - нас ведь в интеллигентских семьях учили, что бизнес, торговля, ловкачество - стыдно все это, недостойно, отвратительно... Вот и научили...

- Вы женаты ?

- Да, жена и дочь. Ей шесть лет...

- А что жена ?

- Она художница. Но сейчас рисует этикетки. Не просто все это: надо ходить, искать заказы, льстить, задабривать... Она не очень к этому ко всему по своему характеру подходит...

- И поэтому вы решили обмануть человека, для которого пересадка почки - его последняя надежда?! И кто во второй раз никогда уже не соберет больше такую сумму...

Сейчас он шел самым коротким и самым простым путем допроса: "вверх-вниз" - от надежды к отчаянию и снова к надежде...

Задержанный поискал сигарету. Ему их не оставили при обыске.

Чернышов взял пачку с соседнего стола, положил перед ним. Тот бросил на нее растерянный взгляд, но не посмел притронуться.

- Да я же для вас положил, - с досадой сказал Чернышев

Тот протянул руку к пачке сигарет, вытащил одну и потянул ся за зажигалкой. Потом несмело взглянул на Виктора и тихо поблагодарил.

Чернышев махнул рукой: когда по телефону настаивал, чтобы, кроме женщины, никого не было в подъезде, тот держался куда уверенней...

- Вы ведь тоже из интеллигентной семьи ? - вдруг спросил тот, и Виктор поперхнулся.

- Не совсем, - неожиданно ответил он, - я больше из подворотен московских...

Валерий Павлович закивал в ответ. Он понял: ему указали его место.

И сразу погас, замкнулся в себе.

Виктор прикурил и затянулся сам, хотя после того, как дал себе зарок не курить, делал это крайне редко. Потом подвинул зажигалку к сигаретам.

- На что же вы все - таки надеялись ? - не отрывая глаз от от задержанного, спросил Чернышев.

- Я ведь и не расчитывал на всю сумму, - вдруг оправдывающимся голосом сказал тот, - думал - аванс получу и исчезну... Пару сотен долларов, может, тысячу...

- Пару сотен, - скривился Виктор, - а потом ?

- Жене большой заказ обещали, - смутился Валерий Павлович. Перебились бы...

Чернышев понял: тот говорит правду.

" Перебились бы..." Вот она - единственная звезда слабых - надежда! Только вот загорается она, несмотря на все мольбы, не чаще, чем выигрываешь по лотерее..."

И снова "вверх-вниз"...

Он подошел к двери, позвал.

- Страшнов! Можешь организовать нам перекусить? - В коридоре появился младший инспектор уголовного розыска. - Сообрази, чтобы есть можно было...

Он и не спросил, голоден ли Валерий Павлович.

Страшнов принес еду по своему вкусу: "хот доги", две баночки с салатом, печенье. И еще пару банок "спрайта". Чернышев подвинул все это задержанному.

- А вы? - спросил тот.

- Нормально, - себе Виктор взял печенье. - Я терпеть их не могу...

Он тверже уселся на стуле. Сидел, сжав губы, и лишь глядел, как деликатно тот ест.

" Еще одна жертва эпохи..."

Но настоящей жалости он не испытывал. В конце-концов, хребет дан человеку для того, чтобы ходить и стоять, а не ползать. Интеллигенное сюсюканье оскорбительно: трудно не одному, а всем...Не можешь помочь - не показывай и вида, что страдаешь...

Задачей милиции была борьба с преступностью. А дальше вступал в действие Закон.

Ностальгии по отошедшим временам у Виктора не было. Он еще в детстве увидел разницу между тем, как живет мальчишка из подворотни, и как - дети номенклатуры.

Заметив смущение задержанного, он махнул рукой:

- Мне ведь домой, а там наверняка спросят: где наел ся? - он состроил смешную гримасу. - Что ж я скажу? На рабо- те? Так мне и поверят...

Он дал Валерию Павловичу еще сигарету и вернул пачку назад, на соседний стол. Сидел, думая о своем, пока вдруг не заметил, что тот вздремнул.

Чернышеву стало тоскливо: хотелось запустить стулом в окно. Жаль было зря потраченного времени. Комбинация с задержанием не принесла никакой пользы.

Внезапно задержанный испуганно приоткрыл глаза.

- А что со мной будет? - робко спросил он

- А ничего: доедите "хот доги" и поедете домой.

- Вы отпускаете меня? - вздрогнул Валерий Павлович. Он смущаясь извлек из кармана лист чистой бумаги, аккуратно завернул остатки еды. - Я могу быть свободен?

Чернышев уже поднимался.

- Только пусть это будет вам уроком...

- Виктор Анатольевич, да... - он заплакал.

Чернышев не собирался ничего объяснять.

Зашел в соседний кабинет к начальству отделения и криво ухмыльнувшись, бросил:

- У меня к нему все. Пусть напишет объяснение и может идти.