Победивший платит (СИ)

Сплетенные в изысканно гармоничный узор ветви, украшенные пятилепестковыми цветками: цветущая слива, вечная красота и юность, изящная брошь - их с Иллуми подарок каждому из сыновей. Застежка расстегнулась, но длинная изогнутая игла, запутавшись в ткани, не дала украшению затеряться.

Мало кто знал, что эта брошь была не просто украшением. Кинти - знала.

Когда леди потребовала для себя одиночества, чтобы никто не был свидетелем ее слез, она не могла даже подозревать о том, насколько ей потребуется остаться одной. Тяжесть горя оставила ее лицо, сменившись пораженной гримаской медленного понимания, и тут же леди Эйри будто очнулась от тяжкого морока: споро высвободила брошь, оглянулась в поисках ненужных свидетелей, в несколько секунд подсоединила миниатюрное устройство к комму, нажала на нужный бутон в прихотливой цветочной вязи, и напряженно вгляделась в разворачивающееся на экране действо.

Могла ли она предполагать, что давний подарок сыну, сделанный более из желания украсить его расцветающую молодость не только символом весны, но и маленьким напоминанием о внимании родителей к его жизни, станет красноречивым свидетелем случившейся трагедии?

Изображение качалось и подрагивало: темнота, едва разбавленная светом фонарей; мелькнула отведенная рукой Лероя ветка. Кинти затаила дыхание. Лерой не торопился, насколько она могла судить по четкости мелких деталей изображения... пока умиротворяющее зрелище ночного сада не рванулось в сторону, превратившись в смесь полос и пятен, когда ее сын дернулся и рухнул наземь от внезапной страшной боли.

Смазанная картинка вновь дрогнула и обрела ясность: небо, бесстрастное над лежащим человеком. Вне фокуса изображения мелькнул украшенный лиловой и белой лентой рукав, и в одно крошечное благословенное мгновение камера запечатлела лицо - грубоватое, как у всех слуг, без особенных примет, но узнаваемое. Кинти остановила запись и смотрела на него, пока последняя мельчайшая деталь не запомнилась в точности, потом пустила запись снова.

Небо и облака, ловчими зверями бегущие за луной. Как посмел слуга дома Табор поднять руку на ее сына?

Следовало бы отправиться к полицейским, но Кинти чувствовала, что с гласным обвинением лучше подождать. Сражающийся в темноте похож на слепца; слепой она не была определенно, и не намеревалась становиться впредь.