Победное отчаянье. Собрание сочинений [3]

Угроза денационализации русской молодежи… Есть, конечно, и она. Каждый из нас знает о тех слабых русских, которые – порой – стесняются своего русского происхождения и родного языка. Слишком печалиться об утрате этих людей для России не приходится, – «плохая трава из поля вон», но – тем не менее – это может стать нашей второй задачей: через русский язык, через творчество на русском языке, через беспрестанное самораскрытие русской души в нас самих привнести некоторых слабых, сомневающихся в наши творческие ряды.

Правда, здесь есть одно «но», одно сомнение возникает. Это сомнение особенно раздувает пресловутое старшее поколение – «отцы», и не без некоторых оснований. Дело в том, что мы, молодое поколение, почти не знаем России во плоти, так сказать. Большая часть нашей сознательной жизни, а зачастую и вся жизнь нами проведена вне России. Москва, Петербург, бескрайние просторы, замызганные городишки, – эта плотяная Россия существует для нас почти исключительно в нашем

воображении. Воспоминаний, которыми единственно живет и питается поколение довоенной формации, у нас нет, и не случайно сомнение отцов: «как они могут любить Россию, не зная ее». В сущности, это верно. Нельзя любить абстракцию, во всяком случае, столь же напряженно, как мы любим существо живое, и вот – отсюда вырастает наша третья задача, которую без помощи отцов нам нелегко выполнить, но с которой мы можем надеяться справиться с их помощью. Плохо, что эту задачу очень трудно определенно формулировать. Задача эта заключается в воспитании органичности восприятия России. Она неимоверно трудна, но, пожалуй, именно здесь, в Харбине с ней легче, чем где-нибудь, справиться. Здесь – окраина прежней России, здесь жив еще русский уклад, русские основы… Наконец, здесь есть православные церкви, и кому из нас не знаком этот изумительный холодок в спине, когда мы идем к Светлой Заутрене, и – трезвонят, и – сияющие лица, и – «Христос Воскресе из мертвых.!?» В этом больше, чем в чем ином, нам открывается здесь живая Россия, Россия во плоти, и этот восторг от восприятия православной России надо холить и лелеять, обращая его в нерушимую верность и преданность. Восторг, вспышки восторга, может быть, исступленный «Достоевский» шепот: «Россия, Россия». – всего этого еще мало. Надо попытаться этот восторг закрепить, а закрепить его опять-таки можно только через творчество.

Сделаем выводы из вышесказанного. Нами намечены задачи. Их важность вполне очевидна. Остается только проникнуться важностью этих задач, сказать им: «да» или «нет», и после этого, не медля, взяться за их осуществление, дабы более не делать нецелесообразных шагов в жизни. Нельзя закрывать глаза: трудности огромны и неизбежны. Творчество наше будет протекать рядом с суровой борьбой за существование, и неминуемы срывы усталости, падения. Но думается, что наше поколение характерно именно отсутствием жалости к себе. Процветает спорт, требующий суровой дисциплины, и, хотя нет более антипатичного существа, чем ограниченный спортсмен, у которого все помыслы заняты приращением тела, но думается, что эта суровая спортивная дисциплина может быть одухотворена и направлена на неостанавливающееся творчество, в чем бы оно ни выражалось. Главным образом, оно будет выражаться в неустанном самосозидании и – да, -самосовершенствовании. А чтобы в этом самостроительстве по недомыслию не уклониться в ложную сторону, так как и самый светлый человеческий ум не свободен от ошибок, – надо опираться на живую набожность, верить в свою русскую миссию и развивать в себе мужество ради самого мужества, не требуя никаких наград…

И, когда не ждешь этих наград, они обычно приходят и осмысляют казавшуюся бессмысленной жизнь.

«Через океан». Арсений Несмелое

Теккерей где-то сказал: «храбрость никогда не выходит из моды». Это глубоко верно. Никого мы не любим более, чем храброго человека, потому что истинно храбрый не бывает злым и низким. Добрый человек, храбрый человек – это звучит почти синонимично. У всякого – самого слабого, самого закоренелого из нас – есть тайные струны, которые непременно отзовутся на храбрый поступок, на смелое слово. К этим-то струнам апеллирует Арсений Несмелов своей поэмой «Через океан», вышедшей нынче отдельной изящной книжкой.

Есть у этого своеобразного произведения свои минусы. Но минусы эти такого свойства, что трудно сказать с уверенностью, что они действительно минусы. Кто знает, может быть, именно в этих минусах кроется – местами захватывающая – выразительность этой поэмы.