Побег

Боцманша гордо выпрямляется.

– Когда скажете.

– Бросить якорь! – командую я. – Мы не можем рисковать и заходить дальше. Чтобы оставить Торину шанс перехватить нас, мы должны сделать это сейчас.

На палубе воцаряется странная тишина. Одно дело говорить, что ты пожертвуешь собой ради правого дела, и совсем другое, когда наступает момент жертвоприношения, – момент, когда каждый член команды как будто заглядывает себе глубоко в душу в поисках той храбрости, которая привела его сюда изначально.

А потом чары спадают, и все, как один, принимаются за работу, занимая свои позиции. Бронн разворачивает «Мстителя» боком, и наши пушки готовы к бою. У нас их в два раза меньше, чем у отца, стреляют они на гораздо более короткое расстояние, ядра не такие мощные, но лучше уж так, чем никак.

И мы ждем, наблюдая за тем, как «Дева» увеличивается в размерах, пока не оказывается достаточно близко, чтобы продемонстрировать нам действие своего вооружения с сокрушительной точностью.

Первый же выстрел пробивает обшивку, сметая все на своем пути. Из трюма его встречают крики. Мы пока не можем ответить огнем – ядра просто не долетят до «Девы», а транжирить нам нечего, – поэтому мы стойко держимся и несем урон.

– Протянем? – обращаюсь я к Ане.

– Протянем, пока мне дыхалки хватит.

Ее ребята чинят корабль по ходу дела, однако с приближением «Девы» последствия каждого попадания становятся все разрушительнее.

По небу пролетает цепное ядро – два полушария, связанные цепью, крушат наши мачты и рвут такелаж. Фок-мачта рушится, вызывая своим падением хаос и отшвыривая двоих за борт. Я помогаю остальным удержать ее, пока она не причинила еще больше урона.

Но тут очередной залп вспарывает обшивку на уровне ватерлинии, и океан начинает вторгаться на нижние палубы. Мы в конце концов стреляем, пока еще есть время. Ядра летят в поисках отмщения, однако лишь слегка царапают обмазанные дегтем борта «Девы». Я слышу, как ее экипаж смеется, глумится над нами, скоро они окажутся достаточно близко, чтобы перебросить крюки и пойти на абордаж. Они захотят уничтожить нас всех – быстро и беспощадно. Всех, кроме меня. Отцу нужно сперва наказать дочку. Я стою, сжимая в кулаке нож. Я собираюсь забрать с собой в могилу стольких, скольких смогу.

По-прежнему не видно ни Торина, ни его флота. Если мы погибнем сейчас, отцу удастся скрыться. Он снова победит и никогда не ответит за свои злодеяния.

Я хочу, чтобы он умер. Хочу, чтобы мучился.

Мысли у меня в голове рождаются яростью. Возможно, западные воды слышат боевой клич моего сердца и отвечают мне шепотом.

Я прочла в древних книгах достаточно, чтобы знать, что в глубинах океана существует оружие, которое могло бы даровать подобную смерть. Я могла бы наконец заставить его расплатиться за все, что он натворил. За острова. За людей. За меня.

Желание, которое я сдерживала с момента прочтения ториновских книг, выходит наружу, и, несмотря на неминуемую гибель, я чувствую себя живой, моя кожа потрескивает от предвкушения, пока я стою на краю корабля. Не колеблясь ни мгновения, я бормочу слова, которые заучивала наизусть, свернувшись калачиком в темной пещере, и они кажутся моим губам знакомыми, будто я произносила их прежде.

– Восстаньте, демоны тьмы, довольно спать! Придите, неся с собой ад, придите, уничтожая все! Оживите, очнитесь, вкусите моей крови и познайте мою корону! Восстанье, демоны тьмы!

И я рассекаю лезвием ладонь, роняя кровь в море.

Я чувствую, как во мне высвобождается волшебство, чувствую, как оно бежит по венам, моя тьма, рожденная ненавистью, поднимается ему навстречу, и они смешиваются в опасную силу, от которой у меня захватывает дух.

Откуда-то из глубины под нами до моих ушей доносится низкий гул, а на поверхность вырываются пузыри. Я оглядываюсь, проверяя, услышал ли это кто-нибудь еще, однако все заняты тем, чтобы выжить.

Собираясь с мыслями, я настороженно прислушиваюсь. Снова слышен шум. Сердце колотится. Это звук просыпающегося океана. Не знаю, откуда я это знаю. Просто знаю.

Я бегу к Грейс, которая помогает Ане латать дыры.

– Сейчас что-то будет.

Грейс смотрит на меня с удивлением.

– Что?

Однако ей хватает мгновения, чтобы прочитать мое лицо и понять в точности, о чем я. Она встает и хватает меня за локоть.

– Что ты сделала?

Ее страх тревожит. А я-то думала, она обрадуется, как и я. Теперь мы все это слышим – зловещий гул, поднимающийся снизу громовыми раскатами, и обе команды, перестав сражаться, отвлекаются на него, чтобы определиться с новой угрозой. Небо темнеет, сгущаются неестественные тучи, заслоняющие солнце, и все птицы разлетаются врассыпную, предупреждая друг друга криками. Воздух дышит холодом, будто замороженный поцелуем зимы, ниоткуда налетает ветер, а внезапный шторм играет нашими кораблями, как щепками.

Я зачарованно смотрю на океан:

– Они здесь.