Побег

И вдруг - на тебе! - мотоциклист ГАИ на хвосте. Багров утопил педаль газа, выжимая из мотора все, что тот еще способен был дать. Залить бы бак не худым бензинчиком, залить бы собственною кровью, желчью, ненавистью - никакому бы "начальнику" не угнаться!.

Но самосвал оставался лишь самосвалом, к тому же груженым. Мотоциклист легко догнал, пошел вровень, знаками приказывая Багрову остановиться.

Вот уж чего тот органически не мог сделать. Но гаишник этого не знал. Осужденный за хулиганство, беглый - переданные сведения держались, конечно, в уме, но главное, что заботило "начальника": пьяный за рулем. Ненавистная категория, с которой он свирепо боролся всю жизнь.

Вырвавшись немного вперед, стал прижимать самосвал к обочине.

- Не мешай ты мне, зараза! Убирайся с дороги! - заорал Багров, сам себя не слыша за гулом двух моторов.

Он поневоле тормознул, не сумел вырулить... - и сбил мотоцикл. Тот закрутился на шоссе, человек вылетел из седла далеко вперед и безжизненно распластался на обочине.

"Убился!.."

Ладони враз сделались липкими, воротник приклеился к шее. Багров застонал и остановил машину. Вылез на шатких ногах. Зачерпнул грязного придорожного снега с мелкими льдинками, потер лицо.

Когда нагибался, в кармане булькнуло - заветную бутылку он после Кати, естественно, откупорил, но расходовал мучительно экономно; больше взять будет негде.

Хлебнул, ввинтил обратно в горлышко затычку и подошел к недвижному телу. На время оно заслонило даже фигуру Загорского.

- Эх, начальник...

Ему он не желал ни зла, ни погибели. А вот убил. Убил. Будь оно трижды проклято!

Лица видно не было. Но полезла в глаза кобура. В кобуре - целая обойма смертей.

- А, теперь все равно! - оборвал свои колебания Багров. И - словно еще одну черту переступил - расстегнул кобуру, забрал оружие.

...Милицейскую "Волгу" он обнаружил позади себя почти на полпути к Новинску. Это была катастрофа. Отчаяние и скрежет зубовный. С "Волгой" не потягаешься. Их там трое-четверо, все с пушками. После мотоциклиста церемониться не станут, пальнут по колесам, и амба.

Но "Волга" еще не знала, чьи габаритные огоньки посвечивают метрах в восьмистах перед ней. Ее-то задолго выдавала мигалка, а Багрова - номер, который разберешь, только изрядно приблизившись.

Если б успеть спрятаться, пока она еще далеко! Годилась любая проезжая грунтовка, уводящая вбок. Но мутная голова отказывалась припомнить, есть ли тут какие-нибудь проселки.

На рискованной скорости вошел Багров в поворот. Но и за поворотом не открылось спасительного проселка.

Насилуя машину, Багров гнал, гнал и гнал. А мигалка сокращала расстояние. И вот - поздно уже, "Волга" рядом.

...Томин и его спутники понятия не имели о том, что случилось с мотопатрулем ГАИ. Куда раньше их к месту происшествия поспел припозднившийся автобус, который дребезжал потихоньку домой с несколькими пассажирами.

Находясь, в отличие от Багрова, в нормальном состоянии, они обнаружили, что человек жив, и отвезли его по развилке в ближайшую сельскую больничку. Мотоцикл они сочли за лучшее тоже втиснуть в автобус и затем, возвратясь на прежний маршрут, сдали в милицию попутного городка неподалеку от основной трассы - на Новинск. И оттуда уже, окольно, новость побежала по телефонным проводам к Еловску.

Так что "Волга" догоняла - и догнала - не совсем того Багрова, какого знали Гусев с Иваном Егорычем, а по их рассказам и Томин. И повели себя, применяясь к "устаревшему" представлению о нем.

В эти первые минуты сработала интуиция только у шофера. Когда Багров, не подчиняясь повелительным жестам Гусева, продолжал гнать и тот сказал: "Подсекай!" - шофер тоже не подчинился и даже взял левее.

- Нельзя. Может долбануть.

- Брось, Андрей... - возразил Гусев, но все же засомневался.

Главное, "Волга"-то была новенькая, долгожданная, любая ее царапинка огорчение!

- Товарищ майор?

Томин не успел вынести решения, как самосвал резко сбавил скорость, но не притерся к обочине, а свернул почти под прямым углом, казалось, просто в чисто поле.

Пока "Волга" разворачивалась и возвращалась назад, Багров отъехал от шоссе метров на сто и забуксовал, потому что под колесами была не настоящая дорога, но две глубокие колеи, полузасыпанные снегом. Вели они к обширному строению под двускатной крышей, которое Томин (в сельском хозяйстве не разбиравшийся) окрестил мысленно амбаром.

Туда и устремилась черная фигура, выскочившая из кабины самосвала.

Не будь при Багрове пистолета, он признал бы свое поражение и сдался. Ни малейшей надежды добраться до Загорского уже не оставалось. Во имя чего тогда бороться?

Но с той минуты, как он засунул пистолет за брючный ремень и холодный металл начал согреваться, от него как бы яд некий потек к сердцу. Я тут, с тобой, я - сила, я навожу страх, я бью наверняка, я - твоя удача... И в момент окончательного крушения накопившаяся отрава захлестнула мозг бредовым пафосом последней схватки.