Побег из Рая

Мне и Стасу чертовски уже к этому времени надоела стройка. На прачку понадобились работники, и нам удалось попасть туда. Теперь мы вытаскивали из прачки застиранные в желтых пятнах от крови грязного цвета простыни, наволочки и развешивали их на натянутые верёвки под стенами корпуса, четыре этажа которого занимала больница для зэков, привезенных из лагерей. Из их окон иногда доносились душераздирающие крики, наверное, надзиратели приучали их к местному порядку. Работа оказалась довольно опасной. Из окон частенько высовывалась рука с башмаком и из него выливалась моча, распыляясь сверху на наши простыни, или летели плевки, поэтому приходилось всё время смотреть вверх и не зевать. Зато пока простыни сохли, мы могли спрятаться и воровать солнце — загорать, ничего не делая.

Прошёл июль. В первых числах августа произошло странное событие. На этап вызвали переходчика границы Ощепкова, по кличке Никсон и Александра Полежаева, друга Л. Плюща, бывшего морского пехотинца, пытавшегося из Египта перейти границу в Израиль. Их провели с вещами, одетых в свою одежду на территорию следственного изолятора. По больнице поползли разные предположения и догадки. Может А. Полежаева решили судить, ведь пытаясь бежать, он пристрелил несколько солдат, а может их просто переводили в другие спецбольницы, потому что очень много западные радиоголоса говорили о Днепропетровской СПБ и о конкретных политзаключенных. И когда уже улеглись все страсти 27 августа, на этап вызвали трех человек, находящихся здесь за антисоветскую пропаганду: Василя Рубана, за написанную им книгу, старого узника Николая Плохотнюка и писателя-журналиста Бориса Евдокимова.

Происходящие события заронили в души переходчиков границ и других политзаключенных надежду на скорый выезд из ненавистных застенков «Днепра». Все были рады выехать куда угодно, в любую дыру, но лишь бы отсюда. Некоторые даже начали готовиться к дороге, припасать махорку и заказывали сплести себе большие сетки-авоськи для вещей. Интуиция их не подвела. Через шесть дней, второго сентября на этап вызвали политзаключенных Виктора Рафальского, Вечеслава Ковчара и В. Кравчука. Прошло ещё шесть дней и на этап ушёл Иван Осадчук, просидевший в советских лагерях не один десяток лет. Последний раз его арестовали в Румынии, когда он ехал в поезде без билета. Вместе с ним уезжали марксист Славик Яценко, ковылявший после серы, и поэт Лупынос.

Вот как пишет в своих воспоминаниях о Лупыносе академик Андрей Сахаров.