Побег на Памир

И если все остальное требовало просто некоторого времени, то о подарках следовало обеспокоиться заранее. Тут же был созван семейный совет, на который был приглашен и брат Зарины-апы — Рахмдил Кушан. И тут же начались жаркие споры о том, что следует подарить родным. Ведь подарок должен быть одновременно и достаточно дорогим, и в тоже время не слишком, чтобы и не обидеть родственников, и в то же время не впасть в большие расходы. В итоге договорились, что брат Зарины, купит на оптовом рынке, где у него были знакомства украшенный национальными орнаментами молельный коврик с длинным ворсом, все же глава достаточно пожилой мужчина, чтобы отбивать свои колени, на чем-то ином, и это будет наилучшим подарком главе семьи. Его жене подойдет большой керамический ляган для плова, изукрашенный местными орнаментами, невестке чайный набор из посеребрённой жести, Сыну, можно приобрести каракулевую папаху, а детям фарфоровый сервиз для чая. После того, как все обсудили, наконец обратили внимание на меня сидящего рядом с таким скептическим видом, что казалось чай налитый в пиалах, вот-вот скиснет.

— Тебе что-то не нравится Арслан? Что ты скривился?

— Извините Зарина-апа, могу ли я задать вам вопрос?

— Разумеется, зачем ты спрашиваешь.

— В прошлый раз уважаемый Рахмдил-ака, что подарил, когда ездил в гости в Термез?

Брат Зарины встрепенулся, улыбнулся, подбоченился и начал перечислять, загибая пальцы руки.

— Главе семьи я отвез чайный набор, из китайского фарфора. Я отдал здесь за него сорок афгани. Его жене шелковый платок, тоже из Китая. Не помню точно, но где-то около двадцати афгани. Сыну привез настоящий Афганский пичак из хорошей стали. Дорогой — двадцать афгани. Невестки и детей тогда еще не было. Да еще чайный набор из пяти сортов чая для всех, тоже около пятнадцати афгани. Итого: около сотни афгани ушло на подарки.

— А что получил взамен?

— Мне подарили столовый набор в национальном стиле из двенадцати парных косушек, супницы, вазочек для разных приправ, да ты видел его у меня в доме, что об этом говорить. Зарине и моей супруге, передали по Оренбургскому пуховому платку. Моему сыну тоже пичак, только из Чуста. Знаешь, наверное, в Узбекистане, поселок Чуст.

— Знаю. Вот теперь подумайте сами. Вы опять хотите подарить своим родным то, что в Узбекистане воспринимается как нечто обыденное. Те же блюда — ляганы для плова продают на каждом базаре, любого размера и любой расцветки, любого орнамента. В Ташкенте есть так называемый Туркменский базар, там сидят горшечники, продающие изделия из керамики. Боюсь подарок не окажется очень желанным, ведь и там и здесь его делают те же самые горшечники. Чем отличается туркмен-горшечник из Афганистана, и туркмен-горшечник живущий за рекой. Правильно ни чем. Тоже самое, хотелось сказать и о жестянщиках. В Ташкенте на Паркентском базаре вообще рядами выстроены, какие угодно хоть посеребрённые, хоть золоченые, и совсем недорого. Еще вопрос. Глава семьи, чем занимается.

— Он большой человек, инженер. Работает в механических мастерских, на железной дороге.

Ответ едва не заставил меня расхохотаться, хотя улыбку на моих губах все же заметили.

— Что-то не так, Арслан? — Осторожно спросила тетушка Зарина.

— Все не так, Зарина-апа. Наверняка, глава семьи член партии. Обычно на должностях это приветствуется.

— Да, он коммунист. — Несколько скривившись произнес Рахмдил Кушан.

— Понимаете, амаке, дело в том, что в союзе не приветствуется вера. Это конечно не запрещается, но и не приветствуется. В СССР государственный атеизм, то есть безбожие. Пожилые люди конечно посещают храмы, церкви, мечети, но для партийного человека, это крах всей карьеры. Если кто-то увидит в его доме молельный коврик, и доложит кому следует, а доложат обязательно, то вашего родственника сразу же вызовут на партийное собрание и накажут за мракобесие. Вы ведь наверняка хотите купить коврик и каким-то изречением из Корана изображённом на нем.

— Ну конечно!

— Вот, это я появился здесь, не зная арабского алфавита, а там, поверьте, люди грамотные. Поэтому, ваш родственник, конечно покажет радость при вручении вами подарка, но после, постарается, как можно быстрее избавиться от него. Если и не выбросит, то скорее спрячет так глубоко, чтобы его никто и никогда не увидел.

— И что же нам делать?

— Понимаете, в Узбекистане, как, впрочем, и любой другой республике СССР, ощущается большой недостаток в хорошей одежде. Когда были живы мои родители, то у отца имелась возможность покупать импортные вещи. И поэтому я одевался всегда хорошо. Помнишь, Зарина-апа, ту футболку, которую ты увидела на мне, в тот момент, когда я появился в нашем доме. Ты еще сокрушалась ее качеством, и говорила, что ни за что бы не купила эту вещь, попади она тебе на глаза в магазине. Так вот. Эта вещь мне была выдана в Школе Интернате. Я не хочу сказать, что все люди в СССР ходят в такой одежде, но поверьте то, что там продают в обычных магазинах, выглядит ненамного лучше.

— И как же тогда там живут?