Побег от Гудини. Охота на дьявола

Окончен праздник. В этом представленье

Актерами, сказал я, были духи.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
Свершив свой труд, растаяли они. —
Вот так, подобно призракам без плоти,
Когда-нибудь растают, словно дым,
И тучами увенчанные горы,
И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь – о да, весь шар земной.
И как от этих бестелесных масок,
От них не сохранится и следа.
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.[6]

«Буря», акт 4, сцена 1

Уильям Шекспир

Часть первая Нью-Йорк 1889 год

Глава 1 Быстрая смерть

Рынок Вест-Вашингтон

Мясницкий квартал, Нью-Йорк

21 января 1889 года

Я открыла дверь, и внутрь экипажа ворвался холодный воздух. Не отрывая глаз от занесенного топора, я неловко шагнула на улицу. Слабый солнечный свет свежей кровью стекал по лезвию, воскрешая в памяти недавние события. Кто-то назовет их кошмарами. Глубоко внутри меня пробудилось чувство сродни голоду, однако я быстро подавила его.

– Мисс Уодсворт?

Лакей, поддерживая меня под руку, окинул взглядом толпу забрызганных грязью людей, локтями прокладывающих путь по Вест-стрит. Я моргнула. Чуть не забыла, где и с кем нахожусь. Почти три недели я в Нью-Йорке, но это мне до сих пор кажется нереальным. Лакей облизал потрескавшиеся губы и напряженно напомнил:

– Ваш дядя просил отвезти вас обеих прямиком…

– Это будет нашим секретом, Родес.

Замолчав, я лишь крепче сжала трость и шагнула вперед, уставившись в тусклые черные глаза. Топор наконец опустился, с треском перерубив шею. Палач – светловолосый юноша лет двадцати – высвободил орудие и вытер лезвие о заляпанный кровью фартук.

Его засученные рукава и капли пота на лбу мгновенно напомнили мне дядю Джонатана после вскрытия трупа. Юноша отложил топор и дернул тело козла назад, аккуратно отделив голову от шеи.

Я подалась ближе. Меня удивило, что голова не упала с разделочного стола, а просто откатилась к краю большой доски, не мигая уставившись в зимнее небо. Если бы я верила в жизнь после смерти, то понадеялась бы, что животное теперь в лучшем месте. Далеко отсюда.

Я переключила внимание на тушу. Козла привезли сюда уже освежеванным. Его оголенная плоть походила на красно-белую карту, на которой нежное мясо пересекалось с жиром и соединительной тканью. Я поборола желание тихонько перечислить название каждой мышцы и сухожилия.

Я уже месяц не изучала трупы.

– Как аппетитно.

Кузина Лиза наконец догнала меня и взяла под руку, потянув в сторону в тот момент, когда мясник бросил подмастерью через тротуар набитый мешок. Приглядевшись, я заметила под ногами у мясника тонкий слой опилок. Потом их подметут вместе с впитавшейся кровью. Я хорошо знала этот способ благодаря занятиям в дядиной лаборатории и недолгой учебе в академии судебной медицины в Румынии. Дядя не единственный Уодсворт, которому нравится вскрывать мертвецов.

Рубивший козла мясник прервал свою работу и, окинув нас откровенным взглядом, игриво присвистнул.

– Корсеты я разделываю быстрее, чем кости. – Он поднял нож, не отрывая взгляда от моей груди. – Продемонстрировать, дамочка? Одно ваше слово – и я покажу, что еще могу сделать с такой красивой фигурой.

Лиза рядом со мной застыла. «Дамочками» часто называют женщин предположительно сомнительной морали. Если он думал, что я покраснею и убегу, то сильно ошибся.

– К сожалению, сэр, не очень впечатляюще. – Из ножен на запястье я небрежно достала скальпель, наслаждаясь знакомым ощущением. – Видите ли, я тоже потрошу тела. Но не занимаюсь животными. Я разделываю людей. Продемонстрировать?

Должно быть, что-то в моем лице смутило его. Мясник шагнул назад, подняв мозолистые руки.

– Я не хочу проблем. Просто пошутил.

– Как и я. – Я ласково улыбнулась и повертела лезвие. – Жаль, что вы больше не хотите играть. Хотя я не удивлена. Мужчины вроде вас так напыщенно хвастаются, чтобы компенсировать свою… несостоятельность.

Кузина, потерявшая дар речи, потянула меня прочь. Но экипаж уже уехал без нас, и она тяжело вздохнула.

– Объясни мне, дорогая кузина, почему мы покинули теплый, шикарный экипаж ради прогулки здесь… – Она показала зонтиком на ряды разделочных столов с различными частями животных, завернутыми в коричневую бумагу. – Запах совершенно ужасающий. А общество еще хуже. Со мной никогда в жизни не разговаривали так грубо.