Побег от прошлого (СИ)

- Да так, - уклончиво отвечаю я, не желая поднимать эту тему. В конце концов, это наши с мамой дела, а посему ни Элю, ни Бейонду не следует из-за этого переживать. А я… Ну, мне не привыкать к подобному обращению. Не в первый раз, так что ничего. Переболею и забуду.

- Тебя что, ударила твоя мама? – Лицо Бейонда удивленно вытягивается, хотя, если подумать, с чего бы? Кажется, после получения кое-какого представления о характере моей мамы, он должен был перестать питать иллюзии по поводу ее отношения ко мне.

Я только киваю в ответ, потому что действительно не горю желанием говорить об этом. Да и вообще, нет никакого смысла отрицать очевидное. И врать не хочется, потому что Бейонд непременно отличит ложь от правды и тогда уже забеспокоится по-настоящему. Знаю я его.

После моего кивка к удивленно вытянутому лицо добавляются еще и недоуменно распахнутые глаза. То еще зрелище! И все равно я не понимаю, откуда столько безмерного удивления. Не успеваю я даже рта раскрыть, чтобы сказать, что все это суета сует, и что не следует об этом беспокоиться, как Бейонд внезапно решительно хватает меня за руку и бесцеремонно без стука буквально вламывается в комнату, из которой я только что вышла.

Мама, к этому моменту уже успевшая вернуться к чтению своей книги, буквально подпрыгивает от грохота открываемой двери, и на несколько секунд на ее лице застывает самое настоящее удивление. Ничего удивительного – в нашем доме в Нью-Йорке не было никого, кто бы так нагло пренебрегал правилами соблюдения личного пространства или вот без стука вваливался бы в комнату, когда ты пытаешься расслабиться. Так что уже спустя мгновение удивлении сменяется ее обычной непроницаемой ледяной маской.

- Что-то не припоминаю, чтобы я разрешала вам войти, молодой человек. – Я уже давно заметила, что она не слишком-то любит обращаться по имени к малознакомым людям. Даже мои друзья не удостоились такой чести и не слышали в свой адрес иных обращений, кроме «молодой человек» или «юная леди». Что уже говорить о братьях, отношения с которыми у мамы не заладились с первой же секунды ее пребывания здесь и определенно не собирались сдвигаться в лучшую сторону?

- Что вы себе позволяете, миссис О’Хара? – шипит сквозь зубы Бейонд, будто презрительно сплевывая себе под ноги каждое слово.

И настает уже моя очередь недоуменно на него вытаращиться. Нет, ну правда. Было бы из-за чего бузу разводить. Подумаешь, какая-то пощечина. Ну да, больно и унизительно, ну и что с того. Перетерплю. Но Бейонд, судя по всему, придерживается прямо противоположной точки зрения.

- Что вы имеете в виду? – уточняет мама, похоже, ничуть не менее удивленная, чем я, потому что – о, чудо! – в ее голосе даже не слышатся обычно присущие ему менторские интонации.

- Как вы могли поднять руку на собственную дочь? – прямо спрашивает он, явно не желая ходить вокруг да около.

- Я не собираюсь перед вами оправдываться, - сухо отвечает она уже свои обычным постным голосом, словно деревянным маслом смазанным. И звучит это так, будто на самом деле она хотела сказать «А не пошли бы вы на хрен из моей комнаты?». По крайней мере, насколько я разбираюсь в ее словах и интонациях, она хотела донести до нас именно этот смысл. И только воспитание и самодисциплина не позволили ей высказаться напрямую. – Кристен – моя дочь, в конце концов, и если я ее ударила, значит, она это заслужила. Не вам критиковать мои воспитательные методы.

- Родители не должны бить своих детей, - убежденно произносит Бейонд, и в его глазах появляется недобрый огонь. – Никогда! Что бы те не делали, все конфликты должны решаться только словами. Поднимать руку на ребенка – табу! Независимо от возраста!

Эк он, однако, разошелся. Впрочем, если вспомнить, как протекало его собственное детство, то его возмущение и горячность по этому поводу становятся более чем оправданы. Многочисленные шрамы, которые оставил ему на память приемный отец, не забыты, так что неудивительно, что применение родителями физической силы по отношению к детям стало для него особенно больной темой. Могла бы и сразу догадаться…

- Я думаю, я сама в состоянии разобраться, в каких случаях моя дочь заслуживает того, чтобы получить ремня, а в каких нет. – Как и следовало ожидать, мама благополучно пропустила мимо ушей все его слова. За ней порой такое водится, что она слышит только то, что совпадает с ее личным мнением по обсуждаемому вопросу.

- Я вас предупредил, - замечает Бейонд, и я вижу, как мама вскидывает брови. В конце концов, до этого она обычно давила всех своим авторитетом, и до угроз дело еще никогда не доходило. – Если я еще раз узнаю, что вы опять распускаете руки – сам увижу или Кристен пожалуется – я себя в руках держать не стану. И прошу учесть, что у меня нет никаких предубеждений против применения физической силы по отношению к женщинам, если речь идет о том, чтобы защитить близких мне людей.

- Насильно затащив мою дочь в постель, ты называешь себя ее близким другом, - хмыкает мама, так искривив губы, словно лимон проглотила. А я только качаю головой: опять она об этом.