Поберегись, детка

— Вареная ветчина. Какая досада! Я ее не люблю.

— В холодильнике есть и копченая, — говорю я как можно спокойнее.

Блондинка лезет в холодильник и вытаскивает большой кусок копченой ветчины.

— Это уже лучше, — говорит. Затем кладет обратно в холодильник тарелку с вареной ветчиной и начинает готовить себе бутерброд. Неужели она ищет мои деньги? Не успел я хорошенько над этим подумать, как зазвонил телефон. Я подскочил, схватил трубку.

— Это ты, Яко?

Тысяча чертей, это она. Ее бархатный голосок из ушей плавно течет вниз, в самые коленки.

— Дуарда! — кричу.

— О, Яко! Я жду тебя целый день. Ты, верно, забыл обо мне.

— Прости, моя дорогая, — отвечаю. — Я ни на миг не забывал о тебе. Я лишь забыл твой адрес. И с утра ищу тебя.

— Яко! Но ведь я сама записала его в твой блокнот.

У меня язык прилип к гортани. Я хлопнул себя по лбу трубкой.

— Я полный кретин, дорогая.

Слышу, будто жемчужные бусинки зашелестели. О, как она смеется, мое сокровище!

— Приходи поскорее, — говорит и вешает трубку.

Я пошарил в карманах, нашел записную книжку, открыл ее. На первой же странице помадой записан адрес: «Торребруна, кв. 611». Я понюхал: цикламен. Спрятал книжку в карман, надел шляпу и ходу.

— Эй, — кричит блондинка. — Могу я тут остаться? Меня ищет полиция.

— Поступай как знаешь.

— Спасибо за гостеприимство и когда…

Но я не услышал последних слов. Выскочил за дверь и помчался вниз по лестнице, едва касаясь ступенек. Секунда-другая — и я уже в моем «блимбусте». Дал полный газ и полетел как ветер.

Глава десятая Я встречаюсь с двумя типами, у которых в сумме ровно три уха. Происходят разные неожиданности

Войдя в холл, я даже присвистнул. Вот это роскошь так роскошь. Кругом мрамор и парча. Должно быть, у обитателей этого домика солидный счет в банке, а ведь Дуарда — одна из его обитателей. Я сел в лифт и поднялся на семнадцатый этаж. Отыскал квартиру номер 6ii, постучал.

— Войдите! — раздался голос Дуарды, и я, понятно, не заставил просить себя дважды.

Открываю дверь и вхожу. Вижу, у окна стоит небесное создание. Волосы у нее огненно-рыжие, глаза зеленые, а губки кажутся двумя лепестками розы, украшенной бледными жемчужинами щек.

Только я пролепетал: «Дуарда», как она бросилась ко мне с криком:

— Яко, берегись! — И тут на голову мне свалился весь небоскреб. Из глаз брызнули красные и желтые искры, в голове загрохотало, словно тяжелый танк на железный мост выехал, потом кромешная тьма, и я потерял сознание.

Открываю глаза, вижу: кругом черпая ночь. Мало-помалу пришел в себя. Такое впечатление, будто я в океанском лайнере и тот взбесился и прет во всю мочь. Но это не лайнер, а обычная машина. А сам я, крепко связанный, с кляпом во рту, валяюсь, словно тюк с бельем, в двух сантиметрах от чьей-то ноги, обутой в ботинок не меньше как сорок пятого размера.

Наконец удалось вытолкать кляп языком. Зубы тоже неплохое оружие; я впился ими в икру этой ножищи и откусил изрядный кусок мяса. Незнакомец завопил, как зарезанный, потом нога поднялась и мгновенно опустилась мне на голову. Я снова потерял сознание…

Внезапно слышу голос:

— Проснулся, что ли?

Тут я понял, что уже проснулся и что меня вытащили из машины. Еще миг — и меня бросили на траву. Огромные клещи схватили меня за горло и подняли, словно мешок с гнилой картошкой.

Но это были не клещи, а здоровенная мозолистая рука. Будь я послабее, я бы завопил от боли.

«Пока мне ничего другого не остается как лежать и ждать», — подумал я.

— Шагай, — слышу и немедля получаю пинок в живот.

— Ног не могу найти, — отвечаю.

Незнакомец засмеялся.

— Ищи, да побыстрее. Ничего не попишешь, надо подчиняться. С большим трудом удалось встать, и я заковылял под пинками двух подонков. Они втолкнули меня в железную дверцу.

Мы стали куда-то спускаться. В глубине лестницы находилась пустая, голая комната с белыми стенами. В комнате стоял лишь стол, соломенный стул и в углу ржавая газовая плитка, давно, видно, пришедшая в негодность. Иначе зачем было отключать ее, снимать краник и затыкать трубу паклей и пробкой?!

Едва я вошел в комнату, мне дали здоровенного пинка, и я очутился на полу.

Все же я попытался принять такую позицию, чтобы увидеть лица моих мучителей. На стуле сидел тип с желтыми глазами, без левого уха. Рядом устроился долговязый, жилистый малый с двумя острыми, как булавки, глазками и орлиным носом. Долговязый сел на край стола и стал покачивать ногой.

— Если пол слишком тверд для твоего мягкого места, можешь встать, — говорит.

— Спасибо, — отвечаю. — Но я не привык к пуховым перинам.

Подонок, не переставая покачивать ногой, ударил меня носком ботинка под правый глаз. Я захохотал.

— Вижу, что вы не любите шуток, — говорю. — Позвольте тогда узнать цель нашего совещания?

— За тобой числится кой-какой должок, — говорит тот, желтый. — Если ты об ухе, то это для меня плевое дело. Я могу тебе его вернуть, не отходя от кассы.

Желтый ублюдок встал и своей огромной мозолистой рукой сжал мне челюсть.